Под тремя коронами - [63]
Дольше всего Елена и Александр задержались в Кричеве. Это древнейшее поселение во всем княжестве располагалось на правом берегу реки Сож и по обеим сторонам впадавшей в нее речки Кричеватки. Возле самой реки, на высокой горе, на месте древнего городища, находился хорошо укрепленный замок с валами и рвами. Через главный ров был устроен подъемный мост на цепях. Через него и проехал в замок великокняжеский поезд. Елена сразу же посетила церковь св. Николая, по преданию, построенную на фундаменте бывшего языческого капища. Побывала великая княгиня и в церкви святого Ильи, возведенной отцом Александра Казимиром Ягайловичем в память спасения его супруги, едва не утонувшей здесь при переправе через Сож.
Елена с интересом выслушала рассказ настоятеля храма о Кричеве, о связанных с городом преданиях, относящихся к временам язычества. Основание города приписывалось еще кривичам. Но Елене рассказали и другую версию его происхождения, связанную с чудом. Будто бы когда язычники приносили жертвы своим богам, раздался глас свыше, повелевавший оставить язычество и креститься в новую веру. Что и было исполнено. От этого гласа-крика, раздавшегося над головами людей, поселение назвали Кричев и построили здесь монастырь. Историческое значение город приобрел полтораста лет назад, когда он вместе с Мстиславлем был присоединен к Великому княжеству Литовскому, а удельным князем стал Лугвений Ольгердович. Почти сто лет тому назад город посетил король Ягайло.
Особый интерес у всей великокняжеской свиты вызвал рассказ о возвышении небогатого и ничем неприметного белорусского шляхтича Голынского. Кричевское староство, закрепленное королем Казимиром за своим приближенным и другом, отцом нынешнего виленского воеводы Николая Радзивилла, гетманом Богуславом Радзивиллом, занимало значительное пространство в одном обрубе. Но в середине его находилась небольшая усадьба шляхтича Ивана Голынского. Гетману не могло нравиться, что среди его обширного староства сидит на клочке земли белорусский шляхтич, и он поручил своему управляющему купить у Голынского эту небольшую усадьбу. Но не таков был Голынский. На него не действовали никакие соблазнительные, выгодные предложения, никакие обещания других наград, которые предлагал управляющий сверх хорошей цены за имение. Шляхтич наотрез отказывался продать отцовское наследие. Тогда управляющий прибег к разного рода утеснениям: усадьба Голынского оказалась как бы в осаде. Голынского ограничивали, делали ему неприятности, заводили с ним разные тяжбы, которых, конечно, он не выигрывал. Несмотря на все это, упрямый шляхтич не сдавался. Но вот дело приняло совсем другой оборот. У великого гетмана были, разумеется, враги при дворе, старавшиеся подорвать его влияние и разрушить дружбу с королем. Они подослали в Кричев своих доверенных людей, чтобы уговорить как можно большее число шляхтичей воспользоваться ожидавшейся поездкой Казимира в белорусские города и подать лично жалобы на Радзивилла. Обещая при этом покровительство и защиту. Разумеется, прежде всего, внимание было обращено на Голынского, как на действительно подвергшегося гонениям со стороны управляющего. Ему написали жалобу и велели при встрече короля и великого князя подать ее. Но Голынский ничего не отвечал, при этом только улыбался себе в усы.
Вскоре Казимир приехал в Кричев. Подготовленные шляхтичи подали жалобы на Радзивилла. Тут же рядом с ними стоял и Голынский. Подойдя к нему, Казимир спросил:
— У тебя тоже жалоба?
— Нет, ваша милость… мне написали жалобу и велели подать, но я этого не сделаю…
И тут же рассказал про всю интригу, засвидетельствовав, что все поданные жалобы несправедливы. Легко вообразить, как был доволен Казимир. Спустя некоторое время Голынского потребовали в Вильно, к Радзивиллу. Гетман сказал ему?
— Ты не хотел мне продать свой клочок земли среди моих владений, так купи у меня Кричев со всеми волостями…
Кончилось тем, что Голынскому вручили документы на владение Кричевским староством, о якобы уплаченной им сумме. А вскоре он был назначен хорунжим…
Запомнился Елене и замечательнейший как по воспоминаниям древности, так и по современности город Мстиславль при реке Вехре, впадающей неподалеку от города в Сож. Вместе с Радомлем и Рясною Мстиславль был древнейшим поселением в земле радимичей. Открывался город высокой горой, несомненным древним городищем, на котором стоял замок и в нем старинная церковь Святой Троицы. На берегу Вехры, вблизи кладбища, располагалась местность, с незапамятных времен называвшаяся Девичьей горой. К Литве Мстиславль присоединил Ольгерд, назначив сюда удельным князем Симеона Лугвения, который был женат на сестре великого князя московского Василия Дмитриевича. В прекрасных окрестностях Мстиславля располагалось большое селение и озеро Святозерье. Названо оно так было, как и во многих других случаях на Белой Руси, потому, что, согласно народному преданию, на этом месте стояла церковь, но в земле образовался провал, церковь обрушилась в него, и на том месте возникло озеро. Жители убежденно рассказывали великой княгине, что над озером бывает слышен колокольный звон, а в воде даже видны булавы церкви. И действительно, после того как Елена пристально стала всматриваться в воду, ей показалось, что она видит в зыбком колебании воды церковные купола. А в это время во Мстиславле как раз и зазвонили колокола.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История жизни необыкновенной и неустрашимой девушки, которая совершила высокий подвиг самоотвержения, и пешком пришла из Сибири в Петербург просить у Государя помилования своему отцу.
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.