Под небом Аргентины - [18]

Пышо припомнил, что где-то уже видел сопровождавшего дам чиновника: кажется, это он в день приезда пытался объяснить болгарам, где подписываться на бумагах.

Вертлявый что-то быстро говорил, то и дело вытирая потное лицо. Девушка с трудом сдерживала смех, глядя, как он жестикулирует и нервно подскакивает. А потом не выдержала и расхохоталась.

В это время к ним подбежал какой-то служащий, растолкал собравшихся и поклонился разряженным дамам. Он знал немало польских, чешских и русских слов и принялся переводить. Все сразу выяснилось: оказывается, дамы хотели нанять прислугу.

— Сейчас понял, чего хотят от твоей дочки, батенька?

Пышо удивленно обернулся. Позади ухмылялся Марин, из-за его плеча выглядывал Наско.

— А тебе откуда известно о моей дочке? — вдруг разозлился он.

— Я не глухой.

Наско положил Марину руку на плечо.

— В чем дело, бай Марин?

— Не слышал? Эти барыни хотят нанять девушек для домашней работы. Говорят, что сами они бездетны и будут заботиться о девушках, как о детях родных. А сверх того, платить за труд.

— Совсем неплохо, — покачал головой Пышо.

— Да, неплохо. Кабы так оно и было.

— Какой ты…

— А что может быть другое? — возразил и Наско. — У нас тоже нанимают служанок. Дело законное.

— Да, закон соблюдается. Все по закону — и родители дают подписку, и девушка подписывается, и будущая хозяйка. Договариваются насчет жалованья на год, на два-три вперед. Если родители упираются, им заранее отсчитывают плату за месяц-другой — деньгами людей легче уговорить. Те поставят свою подпись под договором и рады, что обеспечили будущее дочери. Да еще думают: "Удивительная страна Америка! Разве в Европе есть такие возможности?" А когда через несколько дней, соскучившись по своему чаду, идут по указанному адресу, им говорят: "Господа уехали в провинцию" или же вообще никого там не находят. И конец.

— То есть как конец? — не понял Пышо.

— Да так. Конец молодости новой жертвы. Разоденут ее, как куколку, научат, как вести себя в обществе, как вилку и нож держать, и пошлют в какое-нибудь ночное заведение для богатых. Постепенно девушка опускается все ниже и ниже и через год-другой скатывается до портового публичного дома.

— Да ну тебя! Говоришь невесть что…

Пышо оглянулся, ища поддержки. Его глаза встретились с глазами Влада.

— Слыхал, что он плетет?

— Он прав, Пышо, — кивнул головой Влад. — Такое случается и, к сожалению, часто.

Да, Америка притягивает к себе, как магнит. В обедневшей Европе не только мужчины мечтают об американском "рае". Сколько девушек бредят страной чудес, где можно найти хорошо оплачиваемую работу или богатого жениха, где столько возможностей для счастья. Об этих мечтах хорошо известно разным нечистым на руку дельцам, и они ловко используют их, стремясь поживиться. И наживаются. Ничего, что товаром служат живые люди.

Этой отвратительной торговлей занимается могучая международная организация, чьи щупальцы дотягиваются до самых отдаленных уголков земли. Действует она довольно ловко. Появляется в какой-нибудь газетке объявление, что требуются балерины для гастрольной танцевальной труппы. Сотни красивых девушек соперничают из-за места, к агент этого чудовищного треста имеет возможность выбирать. Его даже упрашивают об этом. А там, где уже известна подобная уловка, по объявлению набираются "манекенщицы" для "модного ревю". В ход пускаются и объявления о браке. Какая-нибудь избранница, мечтающая о счастливой жизни, приезжает в Америку, и "жених" отвозит ее прямо в вертеп.

Пышо слушал Влада, широко открыв глаза. Он чувствовал, что от внутренней дрожи покрывается холодным потом, и потянулся за платком.

— Ишь чего надумали! Свою дочь я не отдам! — вырвалось у него. И прикусил губу: — Боже милосердный, куда мы попали!

Он оглянулся — одна из девушек уже шла за дамами.

— Лена, сюда! — позвал он властно.

Дочь с удивлением взглянула на него.

— Я здесь, отец. Что тебе?

— Ничего. Ступай к матери и уведи детей. Ужин скоро.

4

Пышо, задыхаясь от быстрой ходьбы, нагнал Наско и Петра.

— Из меня уже дух вон! — простонал он. — А вы не устали?

Петр беззаботно рассмеялся.

— Ничего не поделаешь, Пышо. Понесла нас нелегкая за этим мальцом увязаться. Ничего, зато город посмотрим. Сам же хотел.

— Хотел, еще бы, да ведь конец-то должен быть. А проклятые трамваи и автомобили так несутся — вот-вот в лепешку раздавят.

Наско улыбнулся, потянул его за рукав.

— Не бойся. Смотри на полицейского в будке, какие знаки делает.

— Ничего-то я здесь не понимаю, парень, — вздохнул сбитый с толку крестьянин. — Выпусти меня в самое что ни на есть дикое поле, найду дорогу, а здесь… — И взмолился: — Давайте лучше возвращаться.

— Еще немного, бай Пышо. Вот повернем за угол и по другой улице возвратимся.

— Чего мы там не видали, за углом!

— Чего не видали! — ухмыльнулся Петр. — Ишь ты! Коли тебе нечего высматривать в этом городе, то Наско, может, Жозефину ищет. Так глазами и шарит по сторонам. Такую девочку нескоро забудешь. Помнишь, когда ее встретили те барыни в шелку, с золотыми кольцами на руках и усадили в автомобиль, он аж позеленел от злости. Упустил ты ее, парень, упустил. Прямо из рук добыча выскользнула.