Под музыку Вивальди - [36]

Шрифт
Интервал

что златокудр, как ангел он,
а тем, что как слепой закон,
он САМ забыт навеки.

«Мгновений тех без края…»

Мгновений тех без края
святая простота.
И всюду – золотая
вечерняя вода.
Все: небо с голым садом,
нас и проводки нить
вода вечерним златом
готова отразить.
Лес вышел на опушку:
как припозднился май!
Мы слушаем кукушку:
«считай», «считай», «считай».

30.11.1986

«Чем глубже к нему следы…»

Чем глубже к нему следы,
тем лучше в срубе самом:
среди огромной зимы
глубоким он полн теплом.
И тяга печная ввысь
уносит дым сигарет,
слова и песни, и мысль,
невысказанную, нет.
Вот тяга печная, но,
в отличие от земной,
ей в небо нести дано
все то, что стало золой.

««Аминь, аминь, – глаголит, – впредь…»

«Аминь, аминь, – глаголит, – впредь
хотя вы тлен и прах,
но Царство Божие узреть
сподобитесь на днях».
И чрез неделю Иисус
учеников ведет
на гору горнюю, боюсь —
одну из тех «высот»,
где идолам молился всяк
язык окрестный, и
там, где крутой подъем иссяк,
они стоят одни —
Иаков, Петр и Иоанн
и перед ними – Тот,
кто Сам Себе среди крестьян
Предтечею слывет.
Но вдруг пророка нет, как нет —
им зреть дано на миг
и ризы б́елы, яко свет,
и, яко солнце – лик.
Тут сон горы тяж́еле всей
свалил их с хилых ног.
Но им приснился Моисей
и Илия, и Бог.

«Рылеевские «завтраки». Часа…»

Рылеевские «завтраки». Часа
ну, этак в два – четыре пополудни,
и шуб, и перевязей колкая краса
оставлены пока в прихожей. Судьи
на скромный сей сошлись синедрион:
Бестужев… Греч… И под мундиров ряской
горят сердца, как зимний небосклон.
За окнами – мороз: пустой, сенатский.
Горюет сам Булгарин: о-хо-хо,
так где ж хотя б лафит, коль не «Клико» —
слова, слова и, чтоб им было пусто,
российский квас да кислая капуста.

««Вечности день» велик…»

«Вечности день» велик —
к чему исканья
сравнений: миг,
звезда, песчинка, капля.
Суть величин
есть встреча на просторе:
«Здравствуй, песчинка!»,
«Здравствуй, капля в море!»

«А ночами зимой…»

А ночами зимой
зол мороз-постовой…
то ли в стены из бетона
вьюга бьется головой,
то ль всю ночь напролет
снег поземкою бьёт
свои з́емные поклоны
тебе, холод, тебе, лед?

«Нет, нельзя печали…»

Нет, нельзя печали
указать дорогу,
нет, нельзя отраде
долго греться тут
у печурки – в путь пора
туда, где, слава Богу,
кудреватые ветра,
как ангелы, поют.

«С какого конца не зажигай…»

С какого конца не зажигай
свечу – с начала ль, с конца —
давно потерян твой чахлый рай,
и слиплись черты лица —
сначала предавший предаст в конце
и, походя, невзначай
предаст в середине. Коль нет в лице
обличил… обличай.

«Скорей засыпай…»

Скорей засыпай
или слушай впотьмах
подопытный лай
больничных собак —
он, слышимый днем,
не так одинок…
Давай же соснем
на положенный срок.

«Нищий, годами сидевший у Красных ворот…»

Нищий, годами сидевший у Красных ворот
Храма, был хром от рожденья и жил подаяньем.
Он попросил у Петра с Иоанном, и вот
те углядевши в душе его свет покаянья, —
«Нету, – рекли, – у нас золота иль серебра,
но подадим от Иисуса тебе исцеленье:
встань и ходи»… И колени его, как вода
тряские, мигом окрепли, и, словно олень, он
ходит и скачет, как серна ль, у Красных ворот.
«Вот и хромой», – люд глядел, как скакал он средь пыли.
И многолетний обман заподозрил народ.
И исцеленного злыми камнями побили.

«Инд́устриализ́ации дымы…»

Инд́устриализ́ации дымы
качались в небе. Смазавши наганы,
и не довольствуясь одним
гудком бесплатным заводским,
«котлы» снимали с граждан уркаганы,
и мы рождались с наступленьем тьмы.

«Нет ничего страшнее правых дел…»

Нет ничего страшнее правых дел,
ну, разве что, неправые, но те хоть
не прячутся за правоты пробел…
Куда бы нам уйти или уехать?

«Кладб́ище нагое…»

Кладб́ище нагое,
как горе… Смотри —
так вот что такое
«земли» «пузыри»:
то пучится почва,
надрывом могил,
кустарник чтоб молча
меж ними ходил.

«В утробе – стать монастыря…»

В утробе – стать монастыря,
на праздник в «зимнем» храме,
сойдясь из дальних деревень
дорогою большой —
кто молится перстами лишь,
кто молится устами,
кто молится ушами, кто
соблазном иль душой.

«Чуть детства невинная маска спадет…»

Чуть детства невинная маска спадет,
враз в щели морщин глянет древний народ —
и взглядом голодным наполнит глаза,
и все же безродна душа-егоза.

«Наступает момент…»

Наступает момент,
когда можно спастись
легкомыслием лишь —
им и прежде спасались —
в легкомыслии есть
и паденье, и высь —
кому – хлеба на труд,
кому – водки на палец.

«Под горчичными ветвями…»

Под горчичными ветвями
им слетаться не дано —
птицам, что давно склевали
то горчичное зерно,
то, которое – всех мене,
а коль всеяно, дает
больше всех тенистой сени,
укрывающий полет.

«Как прах, что приобщили…»

Как прах, что приобщили
ко праху и крестом
навеки отличили,
где «до» и где «потом»,
так одинок на тризне,
как совесть или сон,
вдруг знание от жизни
не отличает он.

«Ушел, как оглашенный…»

Ушел, как оглашенный,
раскаяньем палим,
из храма столь блаженно
воздвигнутого им —
из каменного рока,
из извести веков
в нарышкинском барокко
кудрявых облаков.

«Пересчитывая стопы…»

Пересчитывая стопы,
словно мелочь – крохобор,
вы полны высокой злобы,
но бескрылы, как укор —
кто вы? – камень ли в полете,
опустевшая ль праща? —
но лица не обретете,
маску тщательно ища.

«Вдруг настанет день, когда…»

Вдруг настанет день, когда
не настанет света,
прошлогоднею листвой

Еще от автора Александр Леонидович Величанский
Времени невидимая твердь. Стихотворения

В 60-е годы в «Новом мире» Твардовского появилась обратившая на себя внимание читателей подборка А. Величанского. А вслед за этим вновь открытый поэт «исчез». На то время, которое принято называть застойным. Изредка о нем напоминала лишь ставшая популярной песня «Под музыку Вивальди».Произведения Величанского, ориентированные на классичность, но при этом не лишенные черт модерна, состоят как бы из едва уловимых звуковых, зрительных и смысловых нюансов, они как бы сотканы из них, запоминаются изысканно-прихотливым исполнением, тонкой, так и хочется сказать — «ручной» работой.


Рекомендуем почитать
Погода в доме

Всех наград Михаила Танича не перечислить: лауреат премии МВД России (1997), лауреат Юбилейного конкурса «Песня года», посвященного 25-летию этой передачи, лауреат почти всех фестивалей «Песня года», Национальной музыкальной премии «Овация» (1997); в 1998 году Михаил Танич награжден орденом Почета, в сентябре 2003 года ему было присвоено звание народного артиста России. Но главной, самой дорогой наградой для поэта во все времена является всенародная любовь и признание, его стихи живут в песнях и сердцах…



Сердце солдата

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи, Тексты песен

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Песни с кассеты "Дембельская - 1"

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Песни про Карабах, Афганистан, армейские

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Песни Заратустры

Другая сторона творчества великого немецкого философа Фридриха Ницше – стихотворения и песни, посвященные Заратустре, поэзия глазами философа, соединение истории, мифа и современности. Философская идея, облеченная в поэтическую форму, создает собственную оригинальную мифологию, наполненную драматическими притчами, ироничными афоризмами и полемикой с другими поэтами.


Тихая моя родина

Каждая строчка прекрасного русского поэта Николая Рубцова, щемящая интонация его стихов – все это выстрадано человеком, живущим болью своего времени, своей родины. Этим он нам и дорог. Тихая поэзия Рубцова проникает в душу, к ней хочется возвращаться вновь и вновь. Его лирика на редкость музыкальна. Не случайно многие его стихи, в том числе и вошедшие в этот сборник, стали нашими любимыми песнями.


Венера и Адонис

Поэма «Венера и Адонис» принесла славу Шекспиру среди образованной публики, говорят, лондонские прелестницы держали книгу под подушкой, а оксфордские студенты заучивали наизусть целые пассажи и распевали их на улицах.


Пьяный корабль

Лучшие стихотворения прошлого и настоящего – в «Золотой серии поэзии»Артюр Рембо, гениально одаренный поэт, о котором Виктор Гюго сказал: «Это Шекспир-дитя». Его творчество – воплощение свободы и бунтарства, писал Рембо всего три года, а после ушел навсегда из искусства, но и за это время успел создать удивительные стихи, повлиявшие на литературу XX века.