Под конвоем лжи - [206]

Часть пятая

Глава 61

Берлин, апрель 1944

Курт Фогель прохлаждался в роскошной приемной Вальтера Шелленберга, наблюдая за тем, как целый эскадрон молодых помощников стремительно перемещался из кабинета патрона в глубины здания и обратно. Стройные голубоглазые блондины, они все выглядели так, будто только что сошли прямиком с пропагандистского плаката национал-социалистов. Прошло уже три часа с тех пор, как Шелленберг вызвал Фогеля для срочной консультации по поводу «того неудачного дельца в Великобритании», как он обычно называл провалившуюся операцию Фогеля. Фогель не имел ничего против ожидания: все равно ему больше нечего было делать. С того дня, как его шефа Канариса уволили в отставку и абвер вошел в состав СС, немецкая военная разведка превратилась в судно, болтавшееся без руля и ветрил в штормовом море. И это случилось как раз в то время, когда Гитлер как никогда нуждался в этом ведомстве. В старых домах на Тирпиц-уфер воцарилась затхлая атмосфера богадельни, доедающей последние припасы. Моральный дух упал настолько, что многие офицеры добровольно просились на русский фронт.

Но у Фогеля были другие планы.

Один из адъютантов Шелленберга вышел, ткнул указательным пальцем в сторону Фогеля и, не говоря ни слова, махнул рукой в сторону двери. Огромный, почти как готический собор, кабинет с великолепной живописью маслом и гобеленами на стенах ничуть не походил на подчеркнуто скромную нору «Старого лиса» Канариса на Тирпиц-уфер. Через высокие окна в помещение вливался солнечный свет. Фогель скосил глаза в сторону окна. На Унтер-ден-Линден все еще горели пожары после утреннего воздушного налета, клочья пепла, как черный снег, медленно опускались на Тиргартен.

Шелленберг приветливо улыбнулся, встряхнул костлявую руку Фогеля и жестом пригласил его сесть. Фогель, естественно, знал о пулеметах, вмонтированных в стол Шелленберга, и поэтому сидел почти неподвижно, держа руки на виду. Двери закрылись, и они остались вдвоем. Фогель чувствовал, как взгляд Шелленберга чуть ли не физически ощупывает его.

Хотя козни, которые Гиммлер и Шелленберг строили против Канариса на протяжении уже нескольких лет, никак не давали нужного им результата, целая серия недавних неудач «Старого лиса» все же позволила руководителям СС свалить своего давнего противника. Адмирал прохлопал подготовку Аргентины к разрыву всех отношений с Германией, потерял несколько жизненно важных резидентур абвера в испанском Марокко, не раскусил вовремя измены нескольких резидентов абвера в Турции, Касабланке, Лиссабоне и Стокгольме. Но роль последней соломинки, переломившей-таки спину верблюда, сыграл трагический провал лондонской операции Фогеля. Два агента абвера — Хорст Нойманн и Кэтрин Блэйк — погибли, не дойдя, в самом буквальном смысле, нескольких шагов до подводной лодки. Им не удалось передать последнюю информацию, которая объяснила бы, почему они решили бежать из Англии, лишив тем самым Фогеля возможности проверить подлинность добытых Кэтрин Блэйк сведений об операции «Шелковица». Узнав об этой неудаче, Гитлер пришел в неистовство. Он немедленно уволил Канариса и передал абвер и шестнадцать тысяч его агентов в руки Шелленберга.

Но Фогелю удалось пережить эту катастрофу. Шелленберг и Гиммлер подозревали, что к провалу операции приложил руку Канарис, а Фогель, так же как Кэтрин Блэйк и Хорст Нойманн, оказался невинной жертвой предательства «Старого лиса».

У Фогеля имелась другая теория. Он подозревал, что вся информация, добытая Кэтрин Блэйк, была подкинута ей британской контрразведкой. Он подозревал, что они с Нойманном попытались бежать из Великобритании, когда Нойманн, следуя его приказу, обнаружил за Кэтрин слежку. Он подозревал, что операция «Шелковица» предусматривала создание вовсе не зенитных комплексов для Па-де-Кале, а искусственной гавани, предназначенной для использования у берега Нормандии. Он также подозревал, что все остальные агенты, направленные в Великобританию, провалились, были схвачены и принуждены сотрудничать с британскими спецслужбами. И, вероятно, такое положение сложилось с самого начала войны.

Однако у Фогеля недоставало доказательств, которыми он мог бы эту теорию подтвердить. Будучи очень знающим юристом, он никогда не согласился бы выдвигать обвинения, которые не мог доказать. Кроме того, он не был уверен, что, если бы даже он располагал нужными доказательствами, он предоставил бы их Шелленбергу, Гиммлеру и их подручным.

Один из телефонов на столе Шелленберга зазвонил. Этот звонок был из тех, на которые бригадефюрер должен был отвечать лично и немедленно. Минут пять он то поддакивал, то что-то коротко говорил вполголоса, а Фогель опять ждал. Пепла в воздухе становилось все меньше и меньше. Апрельское солнце вновь заливало ярким светом развалины Берлина. Осколки стекол искрились в этом свете, как ледяные кристаллы.

В том, что Фогель не только остался в абвере, но пользовался определенным расположением нового начальства, были немалые преимущества. Ему удалось потихоньку переправить Гертруду, Николь и Лизбет из Баварии в Швейцарию. Как и подобает хорошему оперативному сотруднику штаба разведки, он финансировал свои операции очень сложным путем, понемногу перемещая деньги с тайных счетов абвера в Швейцарии на личный счет Гертруды, а потом частично маскировал недостачи, докладывая свои собственные деньги. В результате этих махинаций он обеспечил своей семье безбедное житье на несколько лет после окончания войны. Он обладал еще одним немаловажным активом — информацией, которую хранил в своей голове и за которую британцы и американцы наверняка щедро заплатят и деньгами, и поддержкой.