Он чувствовал себя почти в безопасности, затерявшись в потоке людей, выходивших из кинотеатра.
Толпа медленно плыла по залитой мигающим светом неоновых реклам фешенебельной Курфюрстендамм.
Человек старался подольше задержаться в тесной толпе, но вот она мало-помалу стала редеть и рассеиваться, тогда он заторопился к Уландштрассе, свернул направо, пересек мостовую и, держась неосвещенной стороны улицы, пошел дальше.
«Еще немного, — думал он, — и я буду в машине. Номерной знак забрызган грязью, так что никто его не разберет. Если мне удастся проскочить незамеченным, я вскоре буду в Темпельгофе. Самолет уходит через сорок минут. Два месяца ь Цюрихе, недели две в Париже — и они потеряют мой след».
Он нервно пошарил в кармане плаща, отыскивая ключ от автомашины. Его «фольксваген» был уже совсем рядом, серый от пыли, освещенный сверху уличным фонарем.
Пройдя последние метры почти бегом, неизвестный схватился за ручку дверцы и стал открывать замок. Он не обратил внимания на то, что позади него бесшумно вывернулся черный «бьюик», — проехав немного, он свернул вправо и резко остановился перед «фольксвагеном», загораживая ему дорогу.
Из темного кузова выскочили две фигуры и крепко схватили мужчину за руки. Вскрикнув от неожиданности, тот стал отчаянно вырываться. На противоположной стороне улицы остановились несколько прохожих.
— Бандиты! — истерически закричала какая-то женщина. Ее спутник торопливо прикрыл ей рот ладонью и стал успокаивать.
Услышав крики и возню, на улице появился полицейский. Когда он увидел, что двое силой вталкивают кого-то в черный «бьюик», он поспешил туда, на ходу вынимая свой свисток.
Пронзительная трель заметалась между мрачными, молчащими стенами домов.
— Стой!
Сидевший за рулем «бьюика» рослый широкоплечий мужчина в оливково-зеленой форме недовольно повернулся к полисмену и ткнул ему какое-то раскрытое удостоверение.
— О’кей? — спросил он. Лицо его было абсолютно безразличным, — видимо, эта проверка никакого впечатления на него не произвела.
С заднего сиденья машины доносился приглушенный стон.
— Все в порядке! — полицейский приложил пальцы к козырьку и плотно сжал губы.
Сидевший за рулем неприветливо ответил, завел мотор, и черный «бьюик» понесся в темноту.
— Проходите, проходите! Прошу не скапливаться! — обратился полицейский к прохожим.
Возле столпившейся кучки зевак с визгом затормозил полицейский фургон, вызванный по свистку полицейского. Водитель открыл дверцу, чтобы узнать, что здесь произошло. Полицейский влез в кабину.
— Си-Ай-Си[1], — тихо пояснил он. — Они сцапали какого-то парня. Я ничего не смог сделать.
Элегантная вилла располагалась в глубине густого сада, за которым по-прежнему тщательно ухаживали. Лишь на месте ранее блестевшей на воротах медной таблички с именем владельца теперь виднелся пустой четырехугольник.
Почтальон, проходивший каждое утро по тихой Далемерштрассе, бросал косой взгляд в сторону здания, прятавшегося в темной листве деревьев.
Уже с год ему не приходилось приподнимать крышку почтового ящика, сиротливо висевшего на воротах сада, и опускать туда письма; уже больше года прошло с тех пор, как здесь обосновался майор Эдгар Батлер, шеф американского отдела Си-Ай-Си в Западном Берлине.
Батлер был рослый, грузный, даже мешковатый мужчина, лет сорока пяти. Темные, в роговой оправе очки дополняли его респектабельный облик коммерсанта солидной, процветающей фирмы.
Его кабинет находился на первом этаже виллы и был обставлен мебелью армейского образца. Стальной хромированный письменный стол. Несколько кресел из хромированной стали. Еще один, маленький, столик тоже был хромирован. Над письменным столом, чуть сзади него, свисал звездно-полосатый американский флаг. От бьющего в окна кабинета яркого солнечного света защищали плотные шторы. Сквозь них едва пробивались солнечные лучи. При надобности опускались жалюзи, и комната погружалась в мрак.
Помещение производило такой же холодно-официальный вид, как серебряная пятидолларовая монета.
Майор Батлер откинулся в своем вращающемся кресле и внимательно разглядывал своего нового сотрудника лейтенанта Перси. Это был сухощавый, жилистый, сильный человек. На его кителе виднелись узкие ленточки высоких воинских наград, полученных на фронте.
— Человек — существо со слабым интеллектом. Он подчиняется только своим инстинктам, — произнес Батлер, охотно продолжая начатую в разговоре тему.
— А как тогда быть с душой? — осведомился Перси.
— Душа — это наши переживания, то есть вещь в общем маловажная.
— Тогда почему же мы заводим на наших агентов так называемые психологические карты, если то, что вы назвали душой, так ничтожно?
Батлер снисходительно улыбнулся:
— Под влиянием осознанных и неосознанных внутренних переживаний вырабатываются определенные реакции человека. Их мы и заносим в карту. Для секретной службы очень важно знать, даже заранее предугадать и рассчитать все реакции интересующих нас людей. Это один из факторов надежности в работе нашей системы.
— Сложное это дело, — Перси со вздохом вынул из нагрудного кармана пачку сигарет. — Я всегда был только войсковым офицером. Там, в армии, проще. И вообще, почему меня направили служить именно сюда?
