Под часами - [29]

Слава купил программку, но даже не прочел название и автора, а передал ее Наташе… лица двух актеров показались ему знакомыми, и он первое время даже не вслушивался в реплики, а старался припомнить, где их видел… странно, что его профессиональная тренированная память не давала ему сразу ответа…"Ты что! — Зашептала ему Наташа в ответ, — Это же очень известные актеры, мы же с тобой их в кино видели на прошлой…— Все! — Он остановил ее жестом, сразу вспомнив и фамилии и фильм, и другие немногие, которые довелось в жизни посмотреть… Он находился, как называл это, в состоянии "механического существования" — в любой атмосфере мог сосредоточиться и думать о своем, при этом механически воспринимать и точно оценивать все, что происходит в пределах досягания всех органов чувств, не вникая в тот самый момент. Но если надо было бы воспроизвести точно, что происходило, звучало, пахло и тому подобное, он мог с удивительной точностью и достоверностью воспроизвести в пределах разумно досягаемого времени. А иногда запоминал совершенно ненужное ему навсегда…"Мы используем свою память за всю жизнь всего на четыре процента! — всегда вспоминал он слова полковника, — не хрена жадничать! Запоминайте больше — пригодится! Тренируйте память!.. Это бесплатная копилка!"

Сейчас он старался вспомнить тех ребят, которые увернулись от детприемника, когда оформляли его… всех, кто был с ним, он уже перебрал… теперь надо было определить тех и постараться найти, а через них, может быть, чем черт ни шутит, выйти на след Петра Михайловича…

На сцене же шел какой-то разговор о войне, и некто делился своим фронтовым существованием…— "Вранье. — Нехотя попутно отмечал Слава. — Трепач какой-то. Болтун и трепло… ранило его… госпиталь… медсестры… в книжке где-то вычитал… сам сука, небось, в тылу загорал… медсестры… или сопляк молодой… а, может, это он его так выставляет нарочно… похоже, что именно так… а… ну, да…"А вы на каком фронте были? — На всех! Ха-ха-ха!.. — Простите, так не бывало… даже у фотокоров… у меня муж погиб на Юго-Западном в сорок третьем…— О, простите! Сочувствую, я…

— И сама я воевала, знаете, от звонка до звонка… нитками зацепляла тысячам и тысячам их шагреневую кожу… Это хорошо сказано. Крепко. — Он скосил взгляд на Наташу — она сидела, сжав положенные на колени кулаки, почувствовала его взгляд, обернулась и снова уставилась на сцену, приглашая глазами и его…

— Нет, — Говорил толстенький низенький человек, — я не воевал… меня и в ополчение не пустили… сказали, что лечить меня потом дороже будет стоить… я рисовал… хотите полюбопытствовать?! Я, Лидия Николаевна, стал копилкой… да… да… мне письма с фронта присылали… всегда много писали, даже сейчас…

— Как же они узнают ваш адрес, простите?

— А не надо никакого адреса… это удивительно: в нашей огромной стране не надо никакого адреса, представьте себе. Проще простого, прямо на деревню дедушке, честное слово, Вам даю: пишут "Художнику Полонскому" — и все… и доходит…

— Невероятно…

— Вы правы… народ у нас такой… Вы правы… мы годимся только на невероятное…

— А почему копилка, простите, — вы их сдайте в архив Великой отечественной войны — это же ценные документы…

— Да, да, конечно, письма сдать можно и рисунки, и стихи… но я же все их прочел, простите, возможно, Вы сочтете это наивным, но прочел… потому что люди мне самое-самое доверили… как с этим быть?

— А вам это нужно?

— Наверное… не знаю… вы только послушайте, дорогая…

— Вы помните наизусть?

— Да. Вот послушайте и поймете — это стоит того, чтобы запомнить… Что-то заставило Славу вслушаться в эти реплики… теперь он сидел, даже не отдавая себе отчета, в напряжении и следил за развитием диалога… ему нравился этот толстячок, и что он говорил…

"… сейчас, сейчас… вот…— Грудь в орденах сверкает и искрится…

Слава резко подался вперед, когда услышал первые слова. Наташа обернулась на его движение и одними губами спросила: "Что?" — Он отрицательно помотал головой и откинулся на спинку. Ему стало жарко, и, как всегда, в минуты напряжения кровь отлила от лица… строки входили в него, протыкая насквозь, как дротики, специально не отшлифованные, а из занозистого дерева, и застревали в нем так, что вытянуть невозможно…"Что?" — Наклонилась к нему Наташа. "Тсс… — Слава приложил палец к губам и показал глазами на сцену… она сидела, не прислоняясь к спинке, и боковым зрением наблюдала за ним…

Невидимый, невиданный парад Всегда ведет, гордясь собой, убийца Под погребальный перезвон наград.

За каждой бляшкою тела и души И прерванный его стараньем род, А он, как бы безвинный и послушный, Счастливым победителем идет.

И вдруг она поняла, что он проговаривает вместе с этим толстеньким на сцене все слова, составляющие строчки и не повторяет за ним, а вместе с ним одновременно… это открытие ошеломило ее… она в стихах совсем не разбиралась и никогда их не читала, после того, как окончила школу… значит, это очень известные стихи, раз он их повторяет… но что-то подсказывало ей, что это не так…

Нам всем спасенья нету от расплаты За дерзкую гордыню на виду, За то, что так обмануты солдаты, И легионы мертвые идут.