Под часами - [27]

Результат всего произошедшего был настолько неожиданным, что все растерялись. Через неделю после пятничного просмотра, в понедельник Автору позвонила Надежда Петровна и заискивающим голосом просила выслушать ее внимательно, не сердится за несдержанность и неадекватную реакцию (так и сказала) и выполнить одну просьбу — позвонить по телефону Секретарю, который был на просмотре, он очень просил… Автор обрадовался только одному — что Татьяны не было дома, если бы она поняла, с кем он говорит и соглашается на это предложение — он бы ее потерял — это точно. Времени-то раздумывать не осталось: в три часа надо быть в райкоме…

Он посмотрел на часы и стал одеваться. Белая рубашка, галстук, костюм… нет, из зеркала смотрел чиновник… джинсы, ковбойка, свитер под горло…— теперь растрепанный несолидный студент или закомплексованный м. н. с… вельветовые брюки, джинсовая рубашка и куртка серого тона… но это не имело никакого значения… они пили чай в райкомовском буфете, и разговор шел такой доверительный со стороны старшего и спокойный, что было бы невежливым бросаться на несуществующую амбразуру… он рассказывал, как ушел на фронт со второго курса филфака… четыре года… артиллерийская школа и на передовую… три ранения… в партию вступил в сорок третьем… вернулся… куда? Да как у всех… тоже стихами баловался… а сказали надо хозяйство поднимать… да, как у всех… и в сельском хозяйстве поработал, и в промышленности…"Что ж они так буксуют?" — хотелось подначить Автору, но он промолчал…— теперь вот на идеологию бросили после ВПШ… так что он не со стороны, не на готовеньком…— и действительно так выходило…— и ему Пастернак не чужд… но не в этом дело…— Автор сидел весь втиснутый в один вопрос: "Зачем позвал?" Спектакль уже подправили. Пьесу сократили — ну, просто длинна была, а с ней и часть стихов… полюбовно… Пал Силыч ожил… с Наденькой помирился… Автору на все любовно отвечал: "А пошел ты!" "Зачем позвали?" Но вопрос задавать не пришлось. Секретарь сам очень мягко и, как само собой разумеющееся, сказал: "Вы умный и талантливый человек, горячился Автор — это понятно: родное детище и молодость… но мне сказали, что Вы все вместе нашли общий язык и сами между собой и с историей… я не об этом. Как Вы смотрите на то, что мы к вам будем обращаться иногда посмотреть спектакль, оценить, высказать свое мнение, чтобы это было мнение не со стороны, чтобы это специалист, так сказать, говорил с коллегами на одном общем языке… что вы не состоите… во-первых, не это главное, а убеждения, а они у вас очень подходящие, соответствующие — главное: неравнодушие, боль за дело, а при этом вполне можно вступить в ряды…

Он шел по улице, прокручивая все до мельчайших интонаций — все дело в них, в нюансах, и все же не мог никак понять, что произошло? Купили? Зачем? За какую цену? Он ничего не обещал. А его и не просили — вроде поставили перед фактом… это как же? Значит, он приходит к Иванову на просмотр, как этот приходил к нему, и должен сказать ему те же слова, что выслушал сам, кипя и еле сдерживаясь… или, следуя мудрому деду, советовать, какие книги поставить на полку?! Где тут граница, и можно ли ее не переходить… и как долго удастся идти вдоль нее… так ведь недолго и завербоваться… или уже? Влип?.. И никого не спросишь…

Если, действительно, на небе есть Большая Книга на огромном столе у Бобе Лее… или на стеллаже много, много томов этой книги и можно раскрыть нужную на нужной странице и прочитать, что там написано… может быть, можно, может быть… узнать, что с тобой будет завтра… а, может быть, на странице, посвященной именно тебе, нарисована вся твоя жизнь, как географическая карта, и когда ты тоненькой указочкой коснешься какого-нибудь места, сразу расширится эта точка, и на всю страницу расположится, что с тобой будет… можешь узнать. Но изменить все равно ничего не сможешь… и это знание будет потом угнетать тебя тем больше, чем дальше отстоит от момента, когда ты его открыл…"многая мудрости порождает много печали… так зачем это?.. А еще страшнее, если ты заглянешь в эту книгу и увидишь, коснувшись прошлого дня, как не совпало в твоей жизни по собственной глупости или чужому злому умыслу то, что должно было быть, и что было на самом деле и осталось в твоей памяти горечью, болью и тяготой сожаления, что произошло, или же, наоборот, не произошло…

Эх, мама, мама… может, лучше было бы не говорить тебе об этой единственно Великой книге, книге Судьбы, в которую ты так верила… с детства… от своего деда передав ее мне…"многая мудрости порождает много печали"…

Теперь было все равно. Он испугался. Наверное по-настоящему — первый раз в жизни. Если случилось то, что случилось — это дорога в никуда… этот страх убьет его… зачем он не послушал Татьяну!? Только ничего ей не говорить… да как это сделать… эта рыжая — настоящая ведьма и читает мысли по лицу, по глазам, по интонациям голоса… по тому, как спишь, и как не спишь… по всем ясным только ей одной приметам… она будто не оторвалась, как все они, от природы за столько веков, засыпанных грехами человечества, а наоборот, существовала в нереальном времени и брала только то, что ей было надо, а не подсовывал день срывающимся голосом…