Почти что сломанная жизнь - [10]

Я спрашиваю себя, что же видели эти печальные, штормовые глаза.

Потерявшись в своих впечатлениях от Эйлин, я понимаю, что пропустил подъездную дорожку к своему офису. Развернув свой BMW, паркую машину на закрепленном за мной месте на стоянке и выхожу из машины.

Остаток времени я думаю об Эйлин. Ее смех завораживает меня. То, как она описывала Мистера Босса и то чувство независимости, пока каталась на нем. Надеюсь, в скором времени я смогу вернуть ей место, где ее разум не будут мучить видения прошлого.

— Привет, Лорен. Погугли-ка для меня Эйлин Соммерс и получи также ее медицинское досье, пожалуйста, — прошу я секретаря.

Лорен около пятидесяти, и последние шесть лет она работает на меня.

— Непременно, Дом. — Она единственный человек в целом мире, кроме моих родителей, кому я разрешаю называть себя Домом, потому что, по правде говоря, она для меня словно родная мать.

Войдя в свой кабинет и включив свет, я сажусь в своё кресло за большим дубовым столом.

Пока я был у Эйлин, я не делал никаких заметок. Я полностью положился на свою память, чтобы она не ощутила себя запуганной очевидным исследованием. Она и так уже чувствовала себя скованно моим пребыванием там. То, сколько времени ей понадобилось, чтобы открыть мне дверь, доказывало это.

— Вот, это то, что удалось найти в Гугл, — сказала Лорен, входя в кабинет.

— Благодарю.

— Я только что сделала запрос в больницу. Но должна сказать, я помню этот случай. Ее несколько дней не могли найти. Это как раз совпало по времени с другими случаями об исчезнувших и изнасилованных девушках, найденных потом мертвыми. Двое, Эйлин и еще одна, выжили. Но в скором времени одна из выживших девушек покончила с собой.

— Значит, Эйлин — одна из тех девушек, — говорю я, не ожидая ответа Лорен.

— Как видно, да, — вздыхает Лорен. — Она была такой красавицей до этого.

— Спасибо, Лорен, — говорю я, начав пролистывать отпечатанные ею страницы.

Я полностью погружаюсь в найденную информацию об Эйлин Соммерс. На момент исчезновения ей было двадцать лет, через три дня после похищения ее нашли в местном пруду. Молодая пара обнаружила ее, едва дышащую, израненную, абсолютно голую, с ужасными травмами.

Эту пару интервьюировала местная газета. Обнаружив ее и позвонив в Службу Спасения, женщина побежала в машину и принесла одеяло для пикников, накрыть Эйлин, пока они ждали прибытия парамедиков. Мужчина оставался с Эйлин, разговаривая и успокаивая ее, в то время как она то приходила в себя, то снова теряла сознание.

Газетные вырезки предполагали разные версии нанесенных ей травм, но я лучше дождусь досье из больницы, чтобы понять насколько все серьезно.

Насильников не поймали, и это собственно объясняет, почему Эйлин живет в состоянии постоянного удушающего страха.

Лорен также удалось накопать то, что Эйлин единственный ребенок. Когда дедушка с бабушкой по материнской линии погибли в автомобильной аварии, Эйлин получила в наследство достаточно денег, чтобы купить дом и безбедно, хотя и скромно, жить до конца своих дней.

Сложив бумаги на стол, я переплел пальцы, уперев в них подбородок.

Эйлин понадобилась вся ее храбрость, чтобы обратиться ко мне за помощью. Запертая в своем доме, она едва ли живет, правильнее сказать, выживает.

Она с трудом держится за жизнь, ее все ближе и ближе толкает к краю забвения.

В полном одиночестве, полная отвращения к себе, раскаяния, преследуемая призраками того, что было у нее отобрано, Эйлин изолирует себя от этого мира, имея все основания бояться быть раненой снова.

Прятаться от мира — это не только ее спасение, но еще и ее болезнь. Чем сильнее она укрепляет барьеры вокруг себя, тем больше эти стены будут давить на нее.

Однажды эти стены, которые Эйлин возвела вокруг себя, сомкнуться над ней и раздавят, хороня под собой еще одну невинную, сломанную жизнь, которая могла бы быть теплой и красивой, если бы только она позволила мне помочь себе.

Телефон в моем кабинете звонит, возвращая меня из размышлений о том, как помочь Эйлин. Я знаю, что на другом конце провода Лорен ждет, когда я отвечу ей.

— Лорен, — говорю я.

— Дом, Челси на телефоне, говорит это важно. — Я закатываю глаза при упоминании ее имени.

— Ладно, соедини нас.

Раздается щелчок, и я понимаю, что на линии с Челси.

— Челси, — твердым голосом начинаю этот неловкий разговор.

— Доминик, нам надо поговорить.

— Нет, не надо, но если тебе кажется, что тебе есть, что сказать, могу дать тебе тридцать секунд, — говорю я, в то время как под большим дубовым столом, мое колено начинает трястись от раздражения.

— Я хочу вернуться домой, — скулит она противным голосом.

— Нет.

— Ну же, детка. Я усвоила свой урок. Я хочу вернуться и помириться с тобой.

— Челси, после того, что ты сделала, мы не сможем помириться. Я уже сказал тебе, все кончено.

— Но это же смешно. Одна маленькая ошибка, и ты собираешься выбросить на помойку десять лет брака?

— Маленькая? — я ощущаю, как под моей собственной кожей, все мое тело начинает трястись. — Маленькая ошибка? — Мое сердце бьется как сумасшедшее, и я пытаюсь сдержать все те злые слова, которые хочу выкрикнуть ей.

— Ну, давай же, рано или поздно тебе придется простить меня, — умасливает она.