— Алекса, ты меня слышишь? — кто-то больно щипает меня за руку, и я стону. — Алекса, очнись.
Боль не прекращается, и я пытаюсь сосредоточиться на ней, но руки, словно не мои: слабые и тяжелые.
— Алекса, — голос становится четче и громче. — Проснись, Алекса!
Заткнись! Сколько раз ты еще повторишь мое имя?
— Алекса, если ты меня слышишь, очнись!
Я пробую открыть глаза и тут же закрываю их, когда яркий свет ослепляет меня. Перед глазами пульсируют круги.
— Вот молодец, Алекса.
О, да хватит уже!
— Что случилось? — шепчу я. Горло пересохло и болит, слова даются с трудом. Снова приоткрываю глаза и тут же закрываю. Слишком ярко.
— Что ты помнишь, Алекса? — спрашивает мягкий женский голос.
Воспоминания путаются: вот я дома, с родителями. Стараюсь вспомнить, что было дальше, но в голове белая завеса тумана. Дальше все обрывается.
— Хм… я была дома. — Боже, горло жутко дерет. — Я хочу пить.
Я пытаюсь сглотнуть, но по ощущениям в горло словно насыпали песка.
— Тебе нельзя ни есть, ни пить, пока не разрешит доктор.
— Доктор? — спрашиваю я, пробуя в третий раз открыть глаза. Свет все еще ярок, и я прищуриваюсь.
Рядом с моей кроватью стоит женщина. Она старше меня, может лет двадцать пять. Волосы связаны в конский хвост, яркая розовая заколка. Очень добрые карие глаза и милая улыбка. Я чувствую как забота, и сочувствие исходит от нее.
— Где я? — оглянувшись, я замечаю вокруг себя типичную больничную обстановку.
— Ты в реанимации. Тебя привезли на «скорой», сразу прооперировали. Ты помнишь что-то из этого? — женщина склоняет голову набок, ласковые глаза подбодряют меня.
Я качаю головой: я не помню ничего — только то, что я была дома с семьей.
— А где мама? — меня вдруг наполняет беспокойство, оно заставляет меня озираться вокруг, в поиске родных.
— Твои родители снаружи. Ждут, когда ты очнешься, чтобы навестить тебя.
Несмотря на то, что говорит она мягко и спокойно, во мне начинает подниматься паника. Тело дрожит, сердце едва не выпрыгивает из груди.
— Мам! — зову я отчаянно, и звук дерет мое пересохшее горло. — Мама!
— Все нормально, твои родители ждут снаружи. Пожалуйста, приляг, Алекса, — голос женщины становится еще мягче, когда она пытается успокоить меня.
— Я хочу увидеть маму!
Слезы текут из глаз, меня трясет.
— МАМА! — кричу я изо всех сил.
— Что происходит? — к нам подходит другая медсестра, и, судя по ее виду, мягкости от нее не стоит ожидать.
— Алекса немного запаниковала, я пытаюсь ее успокоить.
Вторая медсестра смотрит на меня, приподняв бровь. Она старше, со строгим лицом и пристальным взглядом. Судя по тому, как уверенно она действует, становится понятно что, что работает она здесь уже долго и точно знает, что делать.
— Позови ее мать, — говорит она ровно.
Добрая медсестра разворачивается и быстро выходит. Строгая смотрит на меня. Мой пульс, судя по приборам, все еще высок, и она хмурится, заметив это.
— Ты мешаешь другим пациентам, — говорит она голосом таким же холодным, как и выражение ее лица.
— Я просто хочу к маме, — теперь я почти задыхаюсь. Паника нарастает.
Губы медсестры сжимаются в жесткую линию, и она кладет руку на бедро, от этого я нервничаю еще больше. Она пугает меня до ужаса.
— Милая, — я слышу мамин голос, и страх тут же проходит, словно волной накатывает облегчение. Она рядом.
— Мам! — тихонько зову я.
Она почти подбегает к кровати и обнимает меня, и я успокаиваюсь в ее объятиях. Пытаюсь обнять ее в ответ, но не могу — руки, словно весят по центнеру каждая.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Злая медсестра уходит прочь, с нами остается добрая.
— Мы были дома, и тебя резко скрутило. Ты упала в обморок, не помнишь? — она с беспокойством смотрит в мои глаза.
Я напрягаюсь изо всех сил, не понимая, почему не помню того, что случилось совсем недавно.
— Мы вызвали «скорую». — Мама обводит рукой пространство. — Ты в больнице.
Я киваю, но белый туман все еще там.
— Почему?
— У тебя был аппендицит. Врачи сразу забрали тебя в операционную, чтобы его удалить.
— Что? — и тут же, словно в подтверждение ее слов, я чувствую боль внизу живота.
— У тебя лопнул аппендикс, и им пришлось удалить его, пока не началась интоксикация. У тебя мог начаться сепсис, Алекса.
