Почерк - [14]

– Государь, – зашептал он, – я не в восторге от этой затеи. Вместо патриотического воздействия на сограждан устраиваем водевиль. Ну бог с ним, пусть – как проба пера, все любят Пушкина, черт бы с ним. Но дуэль! Поэтизируем то, что сами же и запретили. Чему это научит молодежь?

– Это же из «Онегина», – ответил Николай, – классика. Что тут такого?

– В высшей степени сомнительно… Но даже если это и допустить, к чему впутывать наследника престола? Каково будет выглядеть, если первый поэт России убьет, пусть даже для представления, будущего государя?

– Резонно, – сказал Николай.

– Надо кого-то менять, – заключил Бенкендорф, – либо Пушкина, либо наследника. Вместе им никак нельзя.

Вернулись к столу. Пушкин живо описывал Жуковскому, как видит сцену.

– Александр Сергеевич, – сказал Николай, – я разузнал кое-что. В общем, Саша не сможет участвовать, у него эти дни заняты.

Задумались снова.

– Я могу Жоржа-Шарля попросить, – вдруг сказал Пушкин, – он любит такие забавы.

– Жоржа-Шарля?

– Мой родственник, муж свояченицы. Вы должны его знать – приемный сын голландского посланника.

– Будем только рады, – сказал Бенкендорф, – если вы считаете, что он годится, то прекрасно!

Пушкин подумал еще немного и сказал:

– Нужно будет рано выехать. Пока доберемся, то да се. Зимний день короткий. Еды с собой взять, чаю горячего… И полицейских, чтобы зевак отгоняли.

3

На следующий день, однако же, не поехали. Поразмыслив здраво, Пушкин решил, что многое не обдумано. Куда ехать, какое оружие? Как одеться?

Он отправился по друзьям смотреть подходящие пистолеты. Нашлись не сразу. Армейских надежных было много, а красивых, чтобы на парусе хорошо смотрелись, не сыскать. Вдруг на Цепном мосту встретил Костю Данзаса, старого приятеля. Говорить про машину было нельзя, а если не говорить, что подумает? И вправду дуэль?

– Костя, мне надобны дуэльные пистолеты. Для одной забавы, на день. Вроде театра, главное – чтобы красивые были.

Данзас был холостым человеком, вечно скучающим, так что решился помочь.

– Я знаю, есть у Лермонтова, молодого офицера, красивые, но он может не дать.

Пошли к Лермонтову.

– Зайдешь? – спросил Данзас.

– Не стоит, неудобно. Мы не знакомы. Ты спроси – и все.

Пушкин остался на холоде, походил взад-вперед. Данзас вернулся скоро.

– Не дал, как я и думал. Мерзкий тип.

Далее дорога как раз лежала через дом родственника – Жоржа-Шарля Дантеса. Его тоже стоило уведомить, все рассказать. Разделились. Данзас пошел искать пистолеты, а Пушкин – к Жоржу-Шарлю.

Обнялись, позавтракали. Дантес выглядел сонно и мало что понимал. Тем не менее Пушкин под строгим секретом рассказал о затее, предложил изобразить Ленского.

– Я… похож на него? – спросил Дантес. Спросонья ему тяжело давалась русская речь.

– Ressemblant, oui, mais enfin, personne ne sait réellement à quoi il ressemble.[2] Это допустимая условность. Я ведь тоже старше Онегина.

Уговорились.

– Да! И позови кого-то из друзей на роль секунданта, я просто физически не успею, мне еще пистолеты искать и место, где производить все.

Встретились с Данзасом, отправились искать место. Данзас предлагал произвести представление прямо на Неве, в городе, но Пушкин сказал, что нужно уезжать дальше: в центре будет видно дома во все стороны, что неправдоподобно, да зеваки еще набегут.

Уже темнело, когда нашли на Черной речке близ Комендантской дачи подходящий лесок.

– Годится, – сказал Пушкин, – поедем тремя санями, встанем здесь за деревом, чтоб саней видать не было. И следи, прошу, Костя, чтобы никто по снегу не ходил, а то следы останутся, неправдоподобно будет.

Вечером пистолеты нашлись у Бенкендорфа. Пушкин обрадовался и посчитал участие графа справедливым. Иначе получалось странно: государство взялось организовывать производство, а он, автор, сам бегает по городу и ищет всякие мелочи.

Всем разослали записочки, когда и где утром встреча. Пушкин посидел еще немного над рисунками и лег спать.

4

Ехали и дремали. Все, кроме Жоржа-Шарля, были немолоды, от ранних подъемов успели отвыкнуть. Жорж-Шарль женился две недели тому и тоже недосыпал.

Пушкин очнулся первым и долго смотрел на портящуюся погоду. За ним проснулся косматый безъязыкий создатель машины. Они молчали, иногда встречаясь взглядами, иногда опуская глаза вниз. Создателю было холодно, хотелось пошевелиться, но он боялся разбудить звоном цепей сжавших его по бокам конвоиров.

Приехали. Пушкин забегал, стал руководить. Жорж-Шарль позвал на роль секунданта своего приятеля-француза, а второго добровольца не нашли, так что Пушкин сказал Данзасу уже в дороге:

– Прости, Костя, нет никого. Выручай.

Данзас был человеком холостым, вечно скучающим. Согласился.

Поначалу взяли в машину подъезд саней.

Государь с Бенкендорфом пили чай и кутались в шубы. Солдаты помогали создателю перетаскивать тяжелую машину. Через какое-то время воодушевленный Пушкин подбежал к саням.

– Вроде бы хорошо получается. Я придумал еще близко подойти и взять лицо Онегина и Ленского. В какой-то момент мы просто покажем глаза одного и второго, что подчеркнет напряжение.

– Очень интересно наблюдать, – сказал Николай.

– Сейчас будем переходить к выстрелу, – сказал Пушкин и убежал.