Почерк - [12]
Более ни о чем не говорили, разъехались, уговорились завтра обсудить на свежую голову.
Следующим днем обедали в малой столовой, подальше от шума. Домашних Николай попросил извинить его и не беспокоить ввиду важности дела.
– Я долго думал, государь, – начал Бенкендорф, – и первой моей мыслью было, конечно же, уничтожить машину, создателя посадить навечно в крепость и не гневить бога. Но потом я стал размышлять о пользе, которую машина могла бы принести.
Подали кофе, граф продолжил:
– О частной пользе я не буду говорить, она и так очевидна: можно останавливать время для лиц монаршей семьи и… предположим, для героев войны. Но дальше… Я подумал… Ведь если затем показывать это представителям прочих сословий: студентам, чиновникам, в армии… сколь сильно вырастет любовь к государю и Отечеству. Вообразите только, что где-то в отдаленном гарнизоне солдатам покажут живого императора. При параде, на коне! И так дальше! Вы не можете лично присутствовать везде одновременно, а с помощью этой машины – можете.
Николай слушал внимательно.
– И прочее воздействие на умы. Если показать кадетам какой-нибудь бой на суше или морское сражение!
– Где я вам найду сейчас войну?
– Это можно устроить нарочно, ненастоящую войну… Конечно, потребует затрат: пошить костюмы вражеской армии, нарядить солдат. Но патриотическое воздействие на молодежь того стоит!
– Можно крестный ход, – неожиданно вставил Филарет.
– Почему бы и нет! – воодушевился Бенкендорф. – Допустим, сначала показываем войну, потом государя, потом сразу крестный ход, как некий символ народного единения. То есть логическая связь такая: постановка проблемы (война, Отечество в опасности), затем – решение проблемы (император на коне), а потом эмоциональный финал – крестный ход, знак к единению под сенью веры и государя.
Жуковский молчал.
– Или Кавказ! – продолжал граф. – Стоит там, вообразите, наш гарнизон. Постоянные стычки с горцами. Противостояние. Борьба не только оружия, но и духа. Да только вот горцы на своей земле, им горы – родина, а русскому глазу – тоска. Сколько слабых в уме повредилось, ну а уж в бою такой настрой точно не подмога. А что, если мы нашим солдатам покажем русские просторы, реки, храмы? Сколь поможет это поднятию духа!
– Кудряво придумано, – Николай отошел с чашечкой кофе к окну.
– То же справедливо ко флоту и дальним походам, – добавил граф.
– Если же говорить о крестном ходе, – опять начал Филарет, – не применяя к задачам военным и политическим… Народ ведь у нас темный, страх для него многое решает. А этой машины в первую очередь будут бояться. Если показать крестный ход староверам, многие вернутся к истинной церкви, перестанут мутить народ. Нужно использовать эту машину, пока она привычной не стала для обывателя, пока страх рождает.
Жуковский молчал.
– Однако, что это будет значить для казны? – спросил Николай. – Сколько машин нужно будет сделать, чинить их, прочее?
– Да, – ответил граф, – затея недешевая. Кому поручишь – еще воровать начнут. Как у нас водится. Поэтому правильно поручить все Третьему отделению. Мы уж постараемся.
Условились подумать еще и хранить все в строжайшей тайне.
Вечером без предупреждения Николай заехал к Жуковскому. Заснеженный, в простом платье, он выглядел дома у успешного литератора как обычный человек, как старый приятель, зашедший с петербуржской метели погреться.
– Мне кажется, Василий Андреевич, вы хотели что-то сказать, но не стали при компании.
Жуковский заговорил взволнованно.
– Государь… Я представил, что было бы, если бы такая машина по остановке времени существовала сто лет назад, двести, тысячу… Было бы интересно сейчас нам смотреть на ряженых солдат и прочее? Что нам дела до сиюминутных политических дрязг прошлого? Отчего же, когда выбор касается нас самих сейчас, мы сразу хотим практической, даже низкой пользы? У нас в руках божественное изобретение, неужто мы поступим, как поступили бы англичане или немцы! Вообразите, что к поэту спускается Пегас, а он его запрягает и пашет.
– Что же тогда, Василий Андреевич? – проникся Николай.
– Просвещение! Единственно просвещение и искусство – вот назначение машины. Вообразите, как прекрасно было бы увидеть нашей молодежи французский балет, взятый в машину прямо в Париже! Или далекие страны, о которых в уездных городах и не слыхивали!.. Или для детей – что-то из Крылова.
– Как же вы заставите зверей слушаться перед машиной?
Николаю затея с просвещением нравилась. Но все это было вокруг да около, не было золотой идеи, которая зачеркнет сомнения.
– Надобно, – сказал Жуковский, – определить что-то самое значимое сейчас для России и взять это в машину.
Задумались.
По лестнице застучали каблуки, и в комнату влетел заснеженный человек:
– Excusez-moi de passer ainsi, sans vous avoir averti[1]. Государь, – склонил голову.
– Садись, Александр, с нами, – сказал Жуковский, – мы чай пьем.
– Прошу садиться, Александр Сергеевич, мы как раз о важном говорим, о просвещении.
Пушкин сел, взял чаю, но доброе его настроение исчезло. Он понял, что прервал какой-то важный разговор. Одинаково неудобно было присутствовать и откланяться, показать, что не настроен к компании.
Читателя этой книги, всегда забавной и страшной, ждет масса удовольствия, потому что главное читательское удовольствие ведь в узнавании. Все мы это видели, все понимали, а Сегал взял да и сказал. Думаю, что все эти рассказы и повесть сочинялись главным образом не ради будущих экранизаций и даже не для литературной славы, и уж подавно не для заработка, а в порядке самолечения. Если бы Сегал не написал все это, он бы сошел с ума. И тому, кто тоже не хочет сойти с ума, полезно прочитать и перечитать эту небольшую книжку, возможно, самую неожиданную за последние лет десять.
«Молодость» – блестящий дебют в литературе талантливого кинорежиссера и одного из самых востребованных клипмейкеров современной музыкальной индустрии Михаила Сегала. Кинематографическая «оптика» автора превращает созданный им текст в мультимир, поражающий своей визуальностью. Яркие образы, лаконичный и одновременно изысканный язык, нетривиальная история в основе каждого произведения – все это делает «Молодость» настоящим подарком для тонких ценителей современной прозы. Устраивайтесь поудобнее. Сеанс начинается прямо сейчас.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
Всем привет! Я написал большую книгу - роман "Манипулятор" в трех частях и ста главах. Произведение буду размещать по главам на разных ресурсах, в том числе и на этом. Официальный сайт книги: http://manipulatorbook.ru ВНИМАНИЕ! ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕНОРМАТИВНУЮ ЛЕКСИКУ! ПОЭТОМУ, ЕСЛИ ВЫ НЕ ДОСТИГЛИ ВОЗРАСТА 18+ ИЛИ ЧТЕНИЕ ПОДОБНОГО КОНТЕНТА ПО КАКИМ ЛИБО ПРИЧИНАМ ВАМ НЕПРИЕМЛЕМО, НЕ ЧИТАЙТЕ "МАНИПУЛЯТОРА".
ВНИМАНИЕ! ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕНОРМАТИВНУЮ ЛЕКСИКУ! «Манипулятор» – книга о стремлениях, мечтах, желаниях, поиске себя в жизни. «Манипулятор» – книга о самой жизни, как она есть; книга о том, как жизнь, являясь действительно лучшим нашим учителем, преподносит нам трудности, уроки, а вместе с ними и подсказки; книга о том, как жизнь проверяет на прочность силу наших желаний, и убедившись в их истинности, начинает нам помогать идти путем своего истинного предназначения. «Манипулятор» – книга о силе и терпении, о воодушевлении и отчаянии, о любви и ненависти, о верности и предательстве.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
«…Эл пыталась вспомнить, когда в ее жизни началось это падение?Наверное, это произошло летом. Последним летом детства, ей было семнадцать лет…Эл с матерью отдыхала вгорах, на побережье водохранилища Чарвак, недалеко от поселка Бричмулла, воспетой когда-то в песне. День только начинался, но воздух уже накалялся, как масляная батарея. Июль в Средней Азии, время, которое местные называют «чилля», в переводе с фарси «сорок дней». Это период изнуряющего сорокадневного, безветренного, летнего зноя. Эл родом из этих мест.
ВНИМАНИЕ! ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕНОРМАТИВНУЮ ЛЕКСИКУ! «Манипулятор» – книга о стремлениях, мечтах, желаниях, поиске себя в жизни. «Манипулятор» – книга о самой жизни, как она есть; книга о том, как жизнь, являясь действительно лучшим нашим учителем, преподносит нам трудности, уроки, а вместе с ними и подсказки; книга о том, как жизнь проверяет на прочность силу наших желаний, и убедившись в их истинности, начинает нам помогать идти путем своего истинного предназначения. «Манипулятор» – книга о силе и терпении, о воодушевлении и отчаянии, о любви и ненависти, о верности и предательстве.
Восприятия и размышления жизни, о любви к красоте с поэтической философией и миниатюрами, а также басни, смешарики и изящные рисунки.