Почему я ненавижу фанфики - [29]

— Не-е-е-е-е-ет, — страдальчески взвыл я. — Пусть врач сам приедет?

— Ты, королева драмы, — мать нахмурила идеально выщипанные брови, что смотрелось особенно ужасающе под серо-зеленой маской на её лице. — Не пять лет уже.

Оставалось лишь продолжать драматизировать и валяться, тихо радуясь тому, что не придется сидеть на лекциях. С моей травмой это было бы мучительно.

И слава богу, спутанное сознание не давало возможности много думать. Как показывает практика — с этим у меня с каждым днем возникало всё больше и больше проблем.

========== 11 - Родители, разлука и признания ==========

Комментарий к 11 - Родители, разлука и признания

Ко мне прилетел вопрос, что за “макарена” в рок обработке у Кости на звонке, так вот:

Macarena – Metal cover by Leo Moracchioli

А вот это он поставил на Даньку (потому что это жесть):

El Chombo – Chacarron

Упоминаемая в тексте песня:

Кирпичи – Друг всегда с тобой

— Ты человек-беда. Супергерой-беда, способный попасть в беду всегда и везде, — обласкал меня Данька вечером следующего дня. — Не хочешь основать что-то вроде сообщества? Бедамэны перетянут ваши проблемы на себя…

— Зато у меня сексуальный низкий голос, бля, — прохрипел я. — Расскажите мне, что на вас сейчас надето, дорогой клиент.

— Только секса по телефону с тобой мне не хватало для полного несчастья, дебил, — отбил Новиков. В трубке раздались постукивания и какие-то шебуршения. — Я могу как-нибудь помочь?

— Если хочешь, можешь меня навестить. Заодно и с моими познакомишься, правда, мать сегодня будет к девяти. Только маску купи в аптеке.

— От твоих бацилл и скафандр не спасет.

— Если только целоваться полезешь, — осторожно пошутил я, подтянув одеяло к подбородку. Приятная тяжесть иллюзорно защищала от враждебного мира.

— Знаешь, а я передумал. На мне сейчас футболка с упоротым капитошкой и те джинсы, которые ты терпеть не можешь. И кеды. Синие.

— Не вздумай прийти так ко мне. Это будет ужасная смерть. Но да, я отвлекся… начни с правого кеда. Стягивай его, сексуально развязывая шнурки и представляя, что я делаю это зубами.

— Если у тебя развязались шнурки, друг завяжет их зубами, ведь вы же не враги?

— Теперь переходи к капитошке… погладь… погладь сильнее… о да…

— Блэкджек, ублажать надо клиента, а не ублажаться самому.

— Пошел ты, — я рассмеялся и тут же закашлялся. Кряхтел полминуты — Даня на том конце радиоволны напряженно вслушивался. — Короче говоря, если хочешь — приходи. Сегодня или завтра. Я всё равно на неделю труп. Хочешь угодить моему отцу, принеси в дар воблу и козла.

— Жертвенного?

— Темного нефильтрованного.

— Завтра притащусь в костюме-тройке. С воблой и козлом. Я ничего не забыл?

— Галстук лучше не надевай — попалишься.

— Тэ-э-эк, мама и папа Тесаковы под контролем, а тебе что?

— Мне порошочков возьми. Терафлю или типа того. Мать их как лекарство не признает, а они клёво снимают симптомы.

— Окей, Косте, как всегда, кокаин… ох… и что я должен целую неделю делать с этим микропроцессорным дерьмом, а? Кто мне помогать будет?

— До Соколова докопайся.

— Он объяснять не умеет.

— Значит, будешь страдать, пока я не вернусь, — перевернувшись на бок, я тихо шикнул от боли. Болячка успешно преобразилась в черно-фиолетово-синий след от кулака и продолжала доставлять мне неудобства.

— Ты как?

— Страдаю со всех сторон. Не обращай внимания, мне это на пользу.

— Я хочу тебя кое о чем попросить, — напряженно сказал Даня, вздохнув. — Пообещай, что больше не свяжешься с этим Никитой.

— Ты до сих пор думаешь об этом?

— Думаю. И я не могу оставить всё как есть.

— Ладно, если тебе важно, обещаю, — из глубин сознания ни с того ни с сего поднялась волна нежности. Я начинал привыкать к тому, что Данька оберегал меня со всех сторон и делал это так, что даже запреты казались милыми.

— Завтра в семь?

— Завтра в семь.

— Пока, Профессор Б, выздоравливай поскорее.

— Ага. Конец связи.

Я сбросил и вытянулся во весь рост, чувствуя растекающуюся по телу слабость. Неделя постельного, хах. Получается, минус завтрашний день, почти шесть суток одиночества.

Думаю, небольшая разлука нам обоим пойдет на пользу.

Данька действительно оделся прилично, более того, весьма и весьма дорого. Черная рубашка сидела на нем, словно влитая, идеально обтекая фигуру. В дополнение шли строгие джинсы, дизайнерские часы на запястье. Так что домой ко мне заявился прямо-таки мажор.

Только задорные искры в глазах напрочь разрушали образ — какой тут обольстительный мачо, когда оборотень-долбоёб.

Я же ходил в утепленно-домашнем, а потому почувствовал себя несколько неуютно рядом со столь элитной невъебенностью.

— Пап, это Данька. Помнишь, я рассказывал?

— А, Новиков который? — улыбнулся отец, пожимая ему руку. — Спасибо, что терпишь моего сына.

— Па-а-а-п.

— Я знаю, это нелегко, — продолжал он. Данька моментально подхватил волну, покачал головой и сунул отцу пакет.

— Андрей Юрьевич, я вам рыбку принес, хоть расслабитесь немного. Тяжело, наверное, за ним присматривать?

— Охо-хо, спасибо! Не то слово, лежит, ноет и всё ему не так.

— Знакомо.

Короче говоря, спелись они за считанные минуты, а пара-тройка выпадов в мой адрес лишь закрепила союз. Уже к семи пятнадцати папа был от Даньки в восторге.