Почему я ненавижу фанфики - [28]

— Дай посмотрю. Я много раз видел такие. Главное, чтобы ребра были целы.

Его пальцы невесомыми касаниями прошлись по телу.

— Потерпи, — шепнул он и слегка надавил на место ушиба. Я недовольно мыкнул, но Данька вздохнул с облегчением. — Ребра в порядке. Костя…

Я нехотя открыл глаза. Новиков нависал надо мной, пристально вглядываясь в лицо.

— Что ты натворил? Кто эти уроды, во что ты ввязался?

— А… да ничего серьезного, просто попал под горячую руку. Я выполнил просьбу Никиты и Володар, это тот здоровяк, немного обозлился на меня. Предполагаю, что он хотел узнать его имя и как он выглядит, где учится… но я и сам толком ничего не знаю. Видел в лицо, да, но это всё…

— Я предупреждал тебя.

— Да. Я проиграл.

— Ты идиот, при чем тут спор? А если в следующий раз меня не будет рядом?

— Выкручиваться буду… убить не убьют.

Даня выдохнул и так же медленно вдохнул. Я определенно его бесил. Да куда там бесил — доводил до белого каления.

Склонившись, он вдруг клюнул меня носом в обнаженный живот и потерся щекой.

— Я испугался…

— Даньк, я же не девчонка. Я справлюсь. Драться не умею, конечно, но я многое могу выдержать.

— Рациональные объяснения не сработают. У меня забрало упало и всё. Тишина в голове.

— Нога не болит? Ты ударил его с правой.

— Бить с левой слишком травмоопасно. Она у меня и до аварии была мощнее, так что…

— Можно я буду называть тебя вождь Левая Нога?

Нервы сдали, и Данька заржал мне в живот. От его смеха мурашки разбежались в разные стороны.

— Сильно болит? — постепенно он возвращался к привычному состоянию, чему я был невыразимо рад. Этот новый Даня-оружие, Даня-холодная-решимость меня пугал, хотя и завораживал.

— Нормально, жить буду.

— Давай намажу. Мы им все синяки смазывали после занятий.

Он достал из тумбы какой-то гель в ярком тюбике и выдавил немного на пальцы. Штука эта была чертовски холодной — я аж дернулся в сторону и зашипел, как змея.

— Тихо ты. Полежи спокойно.

Он умолк. Я тоже. Говорить о поцелуе не хотелось. Готов пятку отдать на отсечение, мы оба не понимали, что произошло в коридоре. Это было просто безумие какое-то. Но привкус… едва ощутимый привкус дикости остался.

Данька всё ещё держал руку на моей боевой ране, хотя в этом не было необходимости. Прикрывая, словно так она могла зажить быстрее.

— Прости, — шепнул он. — Я немного переборщил там. В коридоре.

— Это было странно, — сказал я, стараясь не смотреть ему в лицо. — Не помню, чтобы… чтобы мне хоть раз сносило башню. Вот чтобы по-настоящему. Раз и… и всё.

Я прикрыл глаза предплечьем, чувствуя, как краска поползла на шею.

— Угу.

— В какой-то момент я захотел… на секунду, просто как предположение… чтобы всё зашло дальше.

Сев, я вцепился в спинку дивана до побелевших костяшек. Медленно, словно в трансе, протянул руку и коснулся живота Даньки. Он вздрогнул, покосившись на меня с настороженным выжиданием во взгляде.

— Можно кое-что проверю? — неуверенно улыбнулся я. — Только ты не дашь мне в рожу и не разозлишься.

— …Ладно.

Он застыл, боясь шелохнуться. Я опустил руку ниже и поддел пальцами пуговицу на его джинсах. Получилось ловко, стало быть, от стресса я не только умнел, но и с координацией движений справлялся в разы лучше. Тихо звякнула молния ширинки.

Даня молчал. Молчал и, кажется, не дышал.

Слегка прикусив костяшки пальцев другой руки, я скользнул в образовавшуюся складку ткани и всего лишь осторожно погладил его сквозь темную ткань боксеров. Новиков перехватил мою руку.

— Я сейчас очень хреново себя контролирую, — сказал он. — Не рискуй так, если не готов к большему.

Мои внутренности провалились в какую-то бесконечную пустоту. Я просто пытался разобраться в себе, но Данька понял меня раньше, и он оказался прав.

Я был не готов.

Тишина сгустилась. Убрав руку, я прилип к спинке дивана и уткнулся в неё лицом.

Данька приобнял со спины, погладил по лопаткам.

— Не сходи с ума. Сегодня был дикий день, мы оба вымотались и переволновались, отоспимся — всё обдумаем и разберемся вместе. Хорошо?

— Да, конечно. Я просто слегка увлекся.

— Если бы только ты один. У меня такая каша в голове, что без абсента не разгрести. В таком состоянии наворотим дел…

Собрав себя в кучу, я поднялся на ноги. Боль резанула изнутри, растеклась волной по телу. Но, стоит признать, она была не такой сильной, как раньше. Всё-таки чудо-мазюка помогала.

Даня молча оделся, чтобы проводить меня до метро. Когда я садился в вагон, не корчился и не дурачился — смотрел серьезно и внимательно, чем беспокоил ещё сильнее.

Хотя, наверное, он просто волновался, поэтому я не имел права развалиться перед ним и рассеянно помахал на прощание.

Стресс истрепал психику напрочь, так что едва добравшись до своей койки и сбросив одежду в корзину, я обесточился и проспал несколько часов, ворочаясь со скоростью турбины генератора.

Проснулся с жуткой головной болью. Такой силы, что не смог встать и ахал-охал, как девушка девятнадцатого века, придушенная тесным корсетом.

— Тридцать восемь и три, — недовольно буркнула мама, постучав по градуснику. — А я тебе говорила, надевай осенние ботинки. Нет же, «в них жарко». Вставай и вперед в клинику.