Почему я ненавижу фанфики - [27]

В нём сидел мастер кёкусинкай, способный сломать хребет, но не делающий этого только из-за личных правил.

Я аж сам охренел от того, что так легко вспомнил название его боевого стиля. Правильно говорят — мозг в стрессовых ситуациях работает лучше. Пойти что ли о транзисторах почитать?

Пока я тихо хватал воздух, забивший грудную клетку колотьём, они стояли друг напротив друга — Володар и Даня. Думаю, Володар хорошо понимал, кого принял за симпатичного лошка, но отступить ему не давала уверенность в собственных силах.

Едва заметно Соломонов кивнул в сторону аппендикса. Данька никак не отреагировал, но стоило этому качковому детине двинуться, пошел следом.

— Дань, — позвал я. — Не надо…

Но его уже потащили туда силой.

Раздались звуки ударов — всё такие же тихие, сдержанно-тяжелые. Я метнулся следом и зафиксировал в памяти пружиняще-точный замах правой ногой, похожий на атакующий скачок змеи. Между прочим, это была больная нога.

Мне хотелось помочь, но в этом не было никакой нужды. Данька расправился с ними так же быстро, как с невнимательным — в конце концов, когда-то он был чемпионом на татами. Теперь я осознал, что на втором курсе не разозлил его даже на десятую часть сегодняшнего уровня.

Если бы Данька захотел разбить мне физиономию, я бы меньше всего беспокоился о родимом пятне, потому что у меня бы была сломана пара-тройка лицевых костей.

Как только с вражинами было покончено, Новиков явился из тени аппендикса на осеннее солнышко с самым умиротворенным выражением лица, какое только может быть у человека.

Молча подхватил меня под локоть, повел за собой. И я пошел. Я вообще был в таком шоке, что передвижение ног занимало все ресурсы моего мозга.

Дорога была привычная: спуск на эскалаторе, две станции, недолгий путь до красивенького дома через заставленный дорогущими машинами двор. Домофон, седьмой этаж, квартира направо, черная металлическая дверь.

Когда я перешагнул порог, бабахнуло. Оказалось, это Данька хлопнул ладонью по стене над моей головой. Воздух потяжелел мгновенно. Настолько, что я едва им не подавился.

Было странно. Хотя бы потому, что смотрел Даня совершенно нечитаемым взглядом — не злым, не больным, не внимательным, а всё это вместе, в какой-то адовой мешанине.

— Прости, что тебе пришлось… — начал я. — Я пытался…

— Замолчи, — прервал Данька.

Ждать неизвестно чего было невыносимо. На полном серьезе казалось, что сейчас сердце-сердечко откажет к херам и на том всё, досвидос.

Поэтому я собрал всю свою решимость, чтобы справиться с нервами и схватить его за ворот. Притянул ближе, зашипел в губы:

— Хочешь врезать — вперед.

Ниточка, которую я успел уловить возле метро, вдруг сменила цвет и снова натянулась между нами. Опасно загустела кровь, с напором врезаясь в виски, страшно бликнули Данькины глаза, сменившие окрас с омута пьяных чертей на влажную осеннюю листву.

Удар прилетел не оттуда, откуда я ожидал — Данька стукнулся о мои зубы своими и больно прикусил нижнюю губу. Прижал к стене. Как так случилось, что через секунду мы с остервенением целовались, оба благополучно проебали.

Будь я жидкой субстанцией, то стёк бы по стеночке ему под ноги, потому что меня просто накрыло им, его губами, его сильной хваткой, его запахом и теплом его тела. Накрыло, как накрывает наркоманов, наверное, потому что всё остальное ушло на второй план, а на первом остался лишь один-единственный могущественный глюк. Мы были в одежде, а почувствовать тело, обнаженное тело, хотелось просто до помешательства. И лезли-тянули, задирали, стягивали, просто как больные, но толком ничего не добились — потому что важнее всего был этот чертов поцелуй.

В итоге получилось так, что я содрал с Даньки куртку, а он расстегнул моё пальто и рубашку. Лишь окончательно захлебнувшись воздухом — кажется, мы таким неэффективным способом пытались задушить друг друга, Данька пришел в себя. Я как раз боролся с помрачением сознания и болью в боку, так что испытал что-то похожее на разочарование и облегчение вместе. Эдакое разоблегчение.

— Отекает, — Данька коснулся болючего места и зло скрипнул зубами. — Синяк будет.

— Что я, синяков не получал? — прохрипел я.

— Надо с Ритой погулять. Иди в мою комнату и жди.

— Ждать чего?

— Когда я вернусь, чтобы отделать тебя по полной.

Последним шоком стало то, что Марго всё это время наблюдала за нами — стояла и ждала, будто шокированная женушка, при которой муж засосал стервеца-секретаря. Благо, в туалет она хотела сильнее, чем убить меня, а потому прыгнула в приоткрытую щель, едва Данька нацепил на неё намордник.

Дверь закрылась. Я кое-как стащил с себя верхнюю одежду и отправился в указанное место, придерживаясь за несчастные ребра. Злить Новикова ещё сильнее как-то не хотелось.

Мой мозг отказывался принимать всё произошедшее за чистую монету. Я убедил себя, что это просто необычный сон. Присел на диван, а потом и прилег — в боку несносно ныло.

В таком виде меня и застал Данька. В расстегнутой рубашке, полусонного, обессиленного. Мне было лень даже глаза открыть, чтобы взглянуть на него. Отделает так отделает, решил я. Не впервой.

Данька погладил моё плечо, затем плавно перевернул на спину.