Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках - [148]

Другое дело, я не знаю, верил ли тогда, в конце 1989 года сам Горбачев, что путем отстранения «мракобеса Хонеккера» от власти, он спасает социализм ГДР? Не знаю. Но знаю точно, что тогда Горбачев относился к Хонеккеру как к своему врагу, который, как и Гусак, и Кастро, были категорическими противниками перестройки в СССР. Конфликт между Горбачевым и Хонеккером усилился после того, как газета «Нойес дойчланд», орган СЕПГ, в марте 1988 года перепечатала из «Советской России» антигорбачевский манифест Нины Андреевой. И уже тогда война нервов привела к тому, что Горбачев начал искренне радоваться углубляющемуся кризису ГДР, всему, что портит жизнь Хонеккеру. Косвенная поддержка Горбачевым и Яковлевым руководства Венгрии, открывшего в августе 1989 года для беженцев из ГДР границы с Австрией, была вызвана этими же причинами, их личной неприязнью к Хонеккеру.

И все же, как я уже сказал, несмотря на то, что падение Берлинской стены 9 ноября было уже следствием начавшегося саморазрушения ГДР с начала октября, с массовых, по сути, антиправительственных демонстраций в Лейпциге, именно это событие, сама картинка штурма жителями Восточного Берлина переходов в Западный Берлин, сама картинка распадающейся потом на куски Берлинской стены отражает философию, смысл этого, на мой взгляд, важного события в истории человечества. Эта картинка разрушения Берлинской стены, с одной стороны, показывает, что политические системы, которые создаются на крови, недолговечны и обречены погибнуть, но, с другой стороны, показывает, что именно «железный занавес», отделяющий жителей социалистических стран от остального мира, больше всего вызывал протест именно у европейцев, и прежде всего, конечно, у стран с демократическими традициями – у поляков, венгров, немцев, чехов. В том-то и вся проблема, что сытые немцы ГДР по сравнению с вечно полуголодными, замученными дефицитом гражданами СССР, все равно недовольны были своей жизнью и хотели как можно быстрее избавиться от этой сытости в красивой клетке. Сама по себе Берлинская стена напоминает нам, что без отмены свободы передвижения человека, этой ценности европейской цивилизации, без нового крепостного права, без жесткого прикрепления человека к социализму, он, социализм, не мог существовать. Оказывается, чтобы принудить человека к воображаемому социалистическому счастью, его обязательно надо лишить свободы выбора. История показывает, что механизмы реализации крепостнической сути социализма могут быть разными. В СССР они предполагали лишение подавляющей части населения, а именно колхозников, паспортов. Советские крестьяне не только не имели права, как все советские люди, на иммиграцию, на свободное пересечение границ СССР, но даже на свободное передвижение по собственной стране. Нигде античеловеческая сущность марксистского социализма не проявлялась так явственно, как в СССР и особенно – при Сталине. Но главное для всех этих социалистических стран было в том, чтобы их граница с капиталистическим Западом была на замке. И нужен был «железный занавес», тысячи и тысячи километров колючей проволоки не столько для того, чтобы к нам не пришел враг, не пробрался шпион, а чтобы жители социалистических стран не сбежали от навязанного им социалистического счастья. Не забывайте, что большевики, придя к власти в ноябре 1917 года в России, сразу же перекрыли границу, и прежде всего с Польшей, Финляндией, Румынией. И, как рассказывает в своих дневниках Зинаида Гиппиус, когда уже стало невозможно бежать от большевиков через границу с Финляндией, интеллигенция, как и она со своим мужем Мережковским, устремилась к границе с Польшей. И ей чудом вместе с мужем удалось уже в 1919 году убежать от ненавистной им новой большевистской власти. Чем сильнее была власть в СССР, тем более прочным и непроницаемым становился этот «железный занавес». Запрет на выезд из страны по собственному желанию сохранялся в СССР до прихода к власти Горбачева. И опять: почему без «крайней нужды» из СССР никого не выпускали? По той же причине, по которой не выпускали из ГДР: выпустишь из «социалистического рая» – обязательно сбежит на «умирающий капиталистический Запад».

Трагедия, изначальная противоестественность социализма в ГДР была в том, что здесь, в силу незначительной территории и наличия совсем рядом другой, свободной, соблазнительной, процветающей Германии, цепь привязывания к социализму была более зримой и короткой, чем, к примеру, у нас в СССР. И именно в силу этого было так сильно желание жителей ГДР во что бы то ни стало пройти через эту границу в другую, привлекательную для них Германию. Когда в 1985 году я читал лекции в Берлине, мне было достаточно двух недель, чтобы понять (что я потом написал в своей записке в ЦК КПСС, которая очень понравилась моему будущему шефу Георгию Шахназарову), что на самом деле процветающая на первый взгляд ГДР является «самым слабым звеном социализма», ибо немцы ГДР внутри себя изначально раздвоены. Днем телом они живут на своей территории, а вечером, возвращаясь домой, прильнув к экранам телевизоров, они душой и помыслами уже погружаются в ФРГ. И для понимания сути этого глубинного внутреннего протеста против жизни в ГДР, понимания причин желания уйти из ГДР во что бы то ни стало, мне очень помогло признание моего переводчика. Он мне сказал, что немцы ГДР ощущают себя людьми, которых «загнали на поле стадиона, заставили жить в палатках и показывать образцы веры в социализм всему миру». Но учтите, никто в ГДР не забыл о 1953 годе, о том, как советские танки давили прежде всего протестующих рабочих. И этот разрыв между внешней, условной жизнью, между ценностями напоказ для демонстрации своей лояльности, и внутренними, реальными ценностями, не мог сохраняться долго. Хотя, честно говоря, жизнь интеллигентного, думающего человека в СССР ничем не отличалась от жизни этих немцев, которых разместили на «поле стадиона». Как мне рассказывал мой переводчик, именно эта усталость от противоестественной для них жизни на малом пространстве на поле стадиона, толкала их, рациональных немцев, рискуя жизнью бежать в ФРГ через границу и даже искать способы перелезть через Берлинскую стену или сделать под нее подкоп. Отсюда – страшные цифры: более тысячи жителей ГДР были застрелены пограничниками с 1961 по 1989 год. Отсюда и 70 тысяч жителей Лейпцига, пришедших на демонстрацию протеста 4 октября 1989 года, и отсюда уже 300 тысяч жителей Лейпцига, пришедших на подобную демонстрацию через 2 недели и требовавших того же – чтобы им открыли границу. Все понятно. Количество демонстрантов за 2 недели возросло более, чем в 4 раза потому, что власть перестала их разгонять, что они почувствовали ее бессилие. И правда состоит в том, что сама по себе личность Горбачева и связанная с ним политика демократизации социализма сразу же ослабили позиции «старой гвардии» не только в ГДР, но и во всех социалистических странах, в том числе и в Чехословакии.