Поцелуй обмана - [32]
– Точнее, это просто местность. Отдельные дома, разбросанные там и сям, в лучшем случае. Мы, те, кто там живет, земледельцы. В основном земледельцы, крестьяне. А ты? Откуда ты родом?
Безымянная местность? Возможно. Крепкий, загорелый – крестьянин, конечно, мог так выглядеть. Однако в нем было и столько некрестьянского – манера говорить, осанка, то, как он держался… но особенно эти пугающие голубые глаза. Жестокие, как у воина. Они никак не походили в моем представлении на глаза мирного крестьянина, возделывающего землю.
Я забрала ягоду, которую он держал, и бросила себе в рот. Откуда я родом? Я прищурилась и ехидно ухмыльнулась.
– Из маленького городка на самом севере Морригана. В основном, крестьяне. Просто местность, в сущности. Разбросанные там и сям домишки. В лучшем случае. Названия нет.
Рейф не удержался от смешка.
– Выходит, мы прибыли из далеких, но очень похожих миров, верно?
Я смотрела на него во все глаза, не в силах поверить, что рассмешила этого сурового человека. Под моим взглядом улыбка медленно исчезла с его губ. Но едва заметные морщинки в уголках глаз все еще таили смех. Этот смех вообще смягчил, казалось, все его существо. Оказалось, что он намного моложе, чем я решила сперва. Лет девятнадцати, вряд ли больше. А интересно…
Я вспыхнула. Что же я делаю: стою и разглядываю его в упор, даже не ответив на вопрос. Я отвернулась и рьяно принялась обирать куст, не разбирая, что передо мной, так что в полупустой корзине оказалось несколько зеленых ягод.
– Не пройти ли нам немного подальше? – предложил Рейф. – Мне кажется, эти кусты мы уже обобрали дочиста, если, конечно, Берди не ждет кислятины.
– Да, пройдем дальше.
И мы стали двигаться вдоль каньона, собирая ягоды. Он спросил, давно ли я работаю на постоялом дворе, и я ответила, что недавно, всего несколько недель.
– А чем ты занималась до этого?
Все то, чем я занималась в Сивике, не заслуживало упоминания. Почти все.
– Я была воровкой, – сообщила я. – Но решила попытать счастья в честной жизни. Пока довольна.
Он улыбался.
– Что ж, по крайней мере, у тебя есть дело, которое прокормит в случае нужды?
– Вот именно.
– А родители? Ты часто с ними видишься?
Со дня нашего с Паулиной побега я не обсуждала этого ни с кем. За мою голову наверняка объявлено вознаграждение.
– Мои родители умерли. Как вам понравилась вчера оленина?
Рейф кивнул, подтверждая, что принимает такую резкую смену темы разговора.
– Очень понравилась. Отменная оленина. Гвинет была щедра и не обделила меня добавкой.
Интересно, в чем еще проявилась ее щедрость, невольно подумала я. Нельзя было сказать, что Гвинет когда-либо переступала границы приличий, но она явно знала, как привлечь внимание определенных посетителей – и мне стало интересно, не был ли Рейф одним из них.
– Так, значит, вы здесь задержитесь?
– На время. По крайней мере, на праздники.
– Вы веруете?
– Можно и так сказать.
Ответ был уклончивым, и я не поняла, что же больше привлекает его в предстоящем празднестве – угощение или вера. На ежегодных торжествах вкусной еде и возлияниям уделялось не меньше внимания, чем священным обрядам, так что каждый участник мог отдать предпочтение тому или другому.
– Я заметила, у вас все руки в порезах. Это от вашей работы?
Рейф поднес руку к глазам, точно и сам только что заметил царапины.
– А, это. Уже почти зажило. Да, это я батрачил в одном хозяйстве, но сейчас я как раз в поисках работы.
– Если вам нечем платить, Берди не уступит, выгонит прочь.
– Берди не о чем беспокоиться. Я только временно без работы. Но денег у меня хватает.
– Тогда все в порядке. А вообще, на постоялом дворе нашлось бы для вас дело – в счет платы. В домике за таверной, например, протекает крыша. С новой крышей Берди смогла бы его сдавать постояльцам и больше заработать.
– А где же тогда жить вам с Паулиной?
Откуда он знает, что мы поселились в домике? Понял, потому что вчера я шла в ту сторону? Но я могла направляться в любой из домов по соседству – если только прошлым вечером он не проследил за мной до дверей.
Словно прочитав мысли, которые пронеслись у меня голове, он добавил:
– Паулина показала мне, где вы живете, когда попросила передать корзины. Она сказала, что идет туда и будет отдыхать.
– Думаю, нам с Паулиной прекрасно подойдет чердак, раз уж Берди сдает его гостям за плату. Мне приходилось жить и в худших условиях.
Рейф хмыкнул так недоверчиво, что мне стало интересно – что он обо мне думает. Вдруг я выдаю благородное происхождение речью или жестами? Ногти у меня коротко острижены, кожа на руках потрескалась, одежда изорвана. Внезапно я испытала гордость, вспомнив наш путь в Терравин из Сивики. Главной задачей для нас было обмануть преследователей, сбить их со следа. Ради этого нам не раз приходилось спать на холодной голой земле, даже не разведя костра.
Каньон сузился, и мы пробирались по еле видной тропинке, пока она не вывела нас к зеленому плато, с которого открывался вид на море. Здесь гулял сильный ветер, который сразу набросился на меня, растрепал волосы. Приводя в порядок косы, я смотрела на штормовое море, темно-лиловое со снежно-белыми бурунами, пугающее и притягивающее. Жара осталась в каньоне, и от холода мои голые руки покрылись гусиной кожей. Волны набегали и разбивались о зубчатые утесы узкого залива, оставляя за собой пенные следы далеко внизу под нами.
Когда патриарх семьи Белленджер умирает, его сын Джейс становится новым патри. Даже соседние королевства преклоняются перед силой этой семьи, которая всегда жила по своим законам. Молодая королева посылает Кази, бывшую легендарную воровку, разобраться в нападении на новое поселение. Прибыв в далекие земли Белленджеров, Кази встречает Джейса и понимает, что знает о нем далеко не все. Когда неожиданный поворот событий тесно связывает их, начинается игра в кошки-мышки, в которой их действия и мотивы становятся все запутаннее.
Она сбегает в день своей свадьбы. Крадет секретный документ из тайника. За ней охотятся наемники, отправленные в погоню ее отцом. Она – семнадцатилетняя принцесса Лия, Первая дочь дома Морриган. Правители королевства чтят устои предков и соблюдают старинные обычаи. Но есть традиции, с которыми Лия не желает мириться. Например, выходить замуж за того, кого она ни разу не видела – человека, избранного ей в мужья из политических соображений.
До того как были размечены границы и подписаны мирные договоры, до того как были развязаны новые войны, даже до того как Выжившие основали своё королевство и прежний мир превратился в вереницу туманных воспоминаний, передаваемых в легендах, за выживание боролась одна девушка и её семья. Звали эту девушку Морриган — та самая, в честь которой потом назвали королевство.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.