Поцелуй обмана - [30]

Гвинет расправила плечи, склонила голову набок.

– Не стоит меня недооценивать, Лия, я могу быть полезной. А я не буду недооценивать тебя.

Я уже и так готова быть откусить себе язык за последнее вырвавшееся замечание. Я вздохнула.

– Приношу извинения, Гвинет. Я не хотела тебе грубить. Просто… я же так старалась быть осторожной. Не хочу, чтобы кто-то обнаружил мое присутствие.

– Надолго ли ты планируешь здесь задержаться?

Она полагает, что я здесь проездом?

– Навсегда, конечно. Мне больше некуда идти.

– Терравин – не рай, Лия. А проблемы Морригана не исчезнут лишь потому, что ты здесь спрячешься. Как насчет твоих обязанностей, ответственности?

– У меня нет обязанностей, только в Терравине. Я несу ответственность только перед Берди, Паулиной и постоялым двором.

Гвинет кивнула.

– Понимаю.

Но было очевидно, что она не понимает. Все, что она могла увидеть, была власть и привилегии, но я знала всю правду. Я едва годилась на что-то на кухне. В качестве Первой дочери я была бесполезна. А служить пешкой в политической игре отказывалась.

– Что ж, – вздохнула женщина. – Все ошибки, которые я натворила в своей жизни, я, по крайней мере, сделала сама. Ты также имеешь полное право совершать свои.

– Какие ошибки ты совершила, Гвинет?

Она буквально пронзила меня взглядом.

– Достойные сожаления.

Мне хотелось продолжить расспросы, но Гвинет уже отвела глаза и махнула рукой в сторону двух узких отрогов каньона, туда, где, по ее словам, находились самые лучшие ягодники.

– Мы можем оставить ослов здесь. Ты иди по одному отрогу, я по другому. Так мы быстро наберем полные корзины.

Так и окончился наш разговор. Отвязав корзины, притороченные к седлу Дьечи, Гвинет ушла, не рассказав о своих достойных сожаления ошибках, но ее взгляд, пронзительный и мрачный, не выходил у меня из головы, и я пыталась представить, что же именно она натворила.

Пойдя по узкой дорожке, я вскоре попала в настоящий оазис, сад самого дьявола с неглубоким озерцом, которое питалось водой от сбегающего с горы ручья. Тенистый северный склон каньона густо зарос кустами ежевики с такими крупными иссиня-черными ягодами, каких я никогда не видела. Дьявол неплохо ухаживал за своим садом.

Сорвав одну из его запретных ягод, я бросила ее в рот. Взрыв вкуса и воспоминаний. Я прикрыла глаза и увидела лица Вальтера, Брина, Регана с подбородками, перемазанными ежевичным соком. Я видела, как мы вчетвером бегаем между деревьями, легко карабкаясь на покрытые мхом руины, и даже не задумываясь о том, что и наш собственный мир когда-то может перемениться.

Лестничные ступеньки, так звала нас тетя Бернетта, между нами было почти точно по два года разницы, как будто мать и отец плодили нас по строгому расписанию хранителя времени, но с появлением Первой дочери с этим было покончено. В памяти всплыло то, какой взгляд бросил отец на маму в мой последний день в Сивике – возможно, мое самое последнее воспоминание о них – и его слова о том, какой красавицей она была в день их свадьбы. Неужели бремя долга заставило его отстраниться от нее и забыть о любви? И любил ли он ее когда-нибудь?

Приятная штука, если посчастливится ее найти.

Но вот Паулине же посчастливилось.

Я бросила в корзину горсть ягод и присела отдохнуть под пальмой у ручья. Не успев начаться, день принес уже столько треволнений, да и и предыдущий день был не легче. Я так устала от всего этого, что наслаждалась покоем в саду дьявола, слушая журчанье его ручья и беззастенчиво лакомясь его ягодами – по одной, смакуя.

Я прикрыла было глаза, но тут же уловила какой-то новый звук. Глаза резко открылись. Что это было – вдали прокричал Отто? Или просто ветер со свистом пронесся по каньону? Но ветра не было.

Повернув голову, я поняла, что слышу цокот копыт – тяжелый, ритмичный, ошибки быть не могло. Рука потянулась к ножнам, но кинжала не оказалось на месте. Я повесила его на луку седла, когда снимала рубашку. Я только успела вскочить на ноги и увидела громадного коня – и сидящего на нем Рейфа.

Прибыл дьявол собственной персоной. Но вот что странно – какая-то частичка меня была этому рада.

Глава пятнадцатая

Он остановился на расстоянии от меня, будто ожидая разрешения подойти ближе. У меня внутри все сжалось. Сегодня его лицо было другим. По-прежнему удивительно красивое, но вчера на нем был написан гнев, и я чувствовала, что он, только увидев, уже смотрит на меня с ненавистью.

Сегодня он смотрел иначе.

Солнце стояло у него над головой, отчего на скулах залегли тени, а голубизна глаз казалась особенно холодной на фоне блеклого ландшафта. Взгляд этих глаз в обрамлении черных ресниц был необычным – он был способен остановить кого угодно и заставить человека, вздрогнув, задуматься о своей правоте. Этот взгляд заставил вздрогнуть и меня. Рейф небрежно держал в одной руке сразу две корзины как бы в объяснение своего присутствия.

– Меня прислала Паулина. Сказала, что ты забыла это.

Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Конечно, это она. Моя находчивая Паулина. Даже сейчас, в таком состоянии, она оставалась истинной придворной, умело плетущей хитрые интриги, чтобы воздействовать на события издалека. И такой обаятельной девушке не смог бы отказать даже Рейф.