Поцелуй Большого Змея - [77]

Я оглянулся. Прямо за спиной скалы вздымались на высоту пятидесяти-шестидесяти локтей. Спуск и подъем по этим выступам и осыпям представлял собой весьма непростую задачу.

– Дорога в Йерихо делает большой крюк, – сказал Кифа, – огибая нашу бухту. Увидеть сверху, что происходит внизу, практически невозможно. Да и если увидят, пока до нас сумеют добраться, мы успеем уйти. Обнаружить выход, не зная, где он расположен, вряд ли кто сумеет.

Я повернулся к выходу из пещеры, откуда мы только что выбрались, и не смог его отыскать. Прошло несколько минут, пока мне удалось различить узкую щель, больше напоминавшую тень от скалы.

– А если они пустят по следу собак?

– Собаки лучше человека чувствуют заклятие и не станут даже соваться в коридор. Если же их хозяин все-таки рискнет пробираться в кромешной тьме по узкому лазу, его ожидает неприятный сюрприз в комнате ужаса. После этого сюрприза у него навсегда отпадет охота пускаться в подобного рода приключения.

Мы подошли к кромке воды. Соленое море покорно лежало у наших ног, бездвижное, словно ковер.

– А где же учитель Енох? – спросил я.

– Где-то здесь, – Шали окинул взглядом бухточку. – Если мы его не отыщем, урок не состоится.

– Зачем же он прячется?

– Он не прячется. Он показывает нам искусство хамелеона. Ты будешь его проходить в следующем году.

– Объясни Шуа, что это такое, – вмешался Кифа. – А я пока поищу Еноха.

– Зачем зря время тратить, – буркнул Шали. – Придет срок, все ему объяснят, и лучше моего. Ладно, ладно, – добавил в сторону уходящего Кифы. – Сейчас расскажу. Да тут, собственно, и объяснять нечего. Знаешь, кто побеждает в схватке?

– Тот, кто сильнее, – сказал я.

– Вовсе нет. Побеждает тот, кто не участвует. Кто сумел уклониться. Воин действует силой, а терапевты и книжники – исчезают. Нет человека, нет повода для схватки. Для этого тебя будут учить сливаться с окружающей средой, как хамелеон. Вот – погляди.

Шали отпрыгнул в сторону, повалился посреди кучи камней, свернулся в клубок и полностью спрятался под коричневой накидкой. Несколько мгновений он возился под ней: накидка пошла морщинами, встопорщилась, наподобие лежащих рядом камней. Теперь вместо Шали громоздилась кучка слежавшейся, коричневой земли. Нет, она, конечно, отличалась от настоящей, но, наверное, потому, что все превращения произошли на моих глазах. Если бы я проходил мимо, почти наверняка не обратил бы на этот холмик никакого внимания.

– Понял? – Шали упруго подскочил с земли. – Мне для маскировки требуется накидка, а продвинутый ессей, вроде Еноха, превращается в хамелеона без всяких подручных средств. Ты просто его не видишь, и все тут.

– Как же мы его разглядим?

– Не глазами. Мы должны его почувствовать.

– Почувствовать?

– Этого я объяснить не могу. Ищи сам. Один раз увидишь – и все вопросы исчезнут.

– Хорошо, Шали.

Мы разошлись по разным сторонам бухточки, я двинулся направо, вслед за Кифой, а Шали направился в левую сторону. Берег представлял собой такое же беспорядочное нагромождение валунов и спекшихся от зноя земляных глыб, как и склон горы, запирающий бухту. Я шел вдоль самой кромки моря, то и дело перепрыгивая с камня на камень и стараясь не попасть ногой в жирную, точно оливковое масло, воду.

Она была прозрачной настолько, что я четко различал песчаное дно и разбросанные по нему белые камешки соли. Ближе к середине бухты сквозь воду проглядывали громадные белые глыбы из той же соли. Причудливые грибы и столбики, там и сям возвышающиеся вдоль берега, также были из нее.

«Ничего похожего на учителя Еноха, – подумал я. – Он, видимо, запрятался в какой-нибудь расселине, вроде входа в пещеру, и посмеивается над нерасторопными учениками».

Я дошел до конца мыса. Кифа стоял, молча рассматривая розовые горы Моава на другой оконечности моря.

– Нашел Еноха? – спросил я.

– Нет. Но, посмотри, какая красота.

Вид с мыса действительно открывался замечательный. Мы постояли несколько минут, наслаждаясь свежим ветерком, дующим из глубины моря. Облизнув губы, я почувствовал сильный вкус соли.

– Кифа, если мы не отыщем Еноха, урока действительно не будет?

– Конечно, не будет. Он не станет давать нам никакой поблажки.

– Почему? Разве учитель не должен снисходительно относиться к ученикам.

– Должен. Но только не Енох. После хермонской истории над ним довольно долго посмеивались в обители, и он ожесточился. Теперь Енох относится ко всему строго по правилам. А правила говорят: если ученики не смогли найти учителя на берегу этой бухты – урок отменяется.

– Ты знаешь, Кифа, я не заметил в нем никакой ожесточенности. Ко мне Енох относится с большим сочувствием.

– Ну, ты – другое дело. Во-первых, твоя судьба похожа на его, тут Шали прав. Поэтому он жалеет в тебе свое прошлое. А во-вторых… – Кифа запнулся, потом набрал воздуха и продолжил. – Я не хотел говорить с тобой об этом, Шуа, но все равно тебе обязательно кто-нибудь расскажет. Лучше ты узнаешь это от меня.

Он снова замолк.

– Ты о чем, Кифа, – я решил его подбодрить.

– Шуа, – он повернулся ко мне и внимательно посмотрел прямо в глаза. – Шуа, в обители многие считают, что ты – второй Учитель праведности.