Победить или умереть - [3]

— Что пишет леди Ланнистер? Ей лучше?

— Намного, — со вздохом облегчения отвечает рыцарь. — Она сердечно Вас благодарит за помощь.

Эшара кивает, делая вид, что ей не всё равно. Вино дурманит и путает мысли, но девушка держится, слизывает сочный нектар с губ быстро и незаметно. Потом танцует-танцует-танцует до одури, смеётся на ветер, слыша, как звенят ряды браслетов на её тоненьких ручках, кокетничает, обмахивается веером из перьев павлина. Горячий огонь пляшет в её сердце, но тут замечается, словно украдкой, через толщу вина и безумия, что пламя потухает, хоть ещё и теплится.

* * *

Они сталкиваются постоянно: сложно не столкнуться в коридорах Красного — от крови или от флагов Таргариенов — Замка. На теле королевы фиалковые пятна и линии тонких сиреневых браслетов у запястьев, но Джейме делает вид, что не замечает содрогающую боль Её Высочества. Рейелла всегда учтива и мила, без излишеств, но очень честно: кивает головой, безукоризненно убирает белые волосы в замысловатую причёску, измученно улыбается лиловыми губами. Маленькие морщинки, залегающие у уголков голубых глаз, только красят женщину, но высокая железная корона пугает; Джейме убеждает себя, что избегает её именно поэтому.

Несчастный вид королевы дует бунтующим ветром на тёплые угли, и Ланнистер впервые за несколько лет чувствует огонь в своём сердце. Отвратительный вид стареющего и слетающего — не сходящего — с ума короля не даёт покоя, Джейме отворачивает от Трона, разглядывая скелеты драконов, и хочет молиться Неведомому, чтоб тот забрал обросшего змея с престола. Но не молится. Серсея говорит, боги не слушают земных.

— Как служба, сир? — весело спрашивает Эшара Дейн, беря Ланнистера под руку. Белый доспех начищен до сверкающего совершенства, и девушка поддаётся искушению — смахивает пару соринок с нагрудника своего спутника. Джейме её не слушает, отвечает так, так отвечал и прежде:

— Как всегда, миледи.

«Он опять насильствовал над Рейеллой», — думает рыцарь, наконец выходя в тихий и спокойный сад. Звуки плескающейся воды успокаивают мятежный нрав, яркое солнце слепит глаза и отражается от белого плаща золотым лучами, но юноша всё равно чувствует тяжесть и усталость. Вечер незаметно подбирается в столицу алыми бликами на мраморе фонтана и малахитовой темнотой в редких цветочных кустах. Эшара срывает себе пару розовых пионов, протягивая один и юноше, но тот отмахивается. Не до веселья ему.

— Вам не нравятся пионы, мой сир? — уже позже спрашивает Эшара, когда они встречаются у прибрежной стены под глубокую ночь. У фрейлины в чёрных локонах путаются сорванные бутоны.

— Мне не нравится тут ничего.

Эшара печально улыбается. Она бы хотела вернуть себе прежнее пламя, но слишком хорошо понимает — безразличие уничтожит в ней лишь кто-то, кто пылает в сотни раз жарче. И всё же она говорит, хотя почему-то знает, что Джейме не поймёт:

— Я вижу огонь в Вашем сердце. Не дайте ему погаснуть.

Больше они об этом не говорят.

* * *

Брандон Старк, Рейнис, Эйгон, Элия Мартелл — именно Мартелл, Неведомый их всех побери — теперь ещё и Эртур. Эшара не считает неродившуюся малышку — нет надобности. Она усмехается, когда берёт в руки «Зарю», а потом рыдает, зарывшись в простыни, рыдает всю ночь. Пламя играло в её сердце ярко всего раз с незапамятных дней, когда она целовала Брандона Старка, когда позволила ему снять фиалковое платье, шептать безумства.

— Эйрис мёртв, — говорит Нед Старк, с ужасом глядя на тень той, которую когда-то любил. Он не знает куда себя деть, но до девушки не дотрагивается, словно боится окончательно уничтожить догасающий образ.

— И отчего же?

— Проткнут мечом. Джейме Ланнистер убил его.

Эшара вдруг улыбается, чувствуя в своём сердце на краткий миг вспыхнувшие искры.

Может (Эртур Дейн/Элия Мартелл)

Эртур помнил Дорн жаркой пустыней с колеблющимся воздухом и тёплым спокойным морем. Эртур помнил хромающего Дорана Мартелла, всегда приветливого, но печального, помнил дерзкого Оберина, соблазнительную и юркую Элларию Сэнд и, как бы не хотелось стереть то яркое воспоминание, тогда ещё весёлую и смешную принцессу Элию. Может, стоило бы забыть.

Та Элия часто прибегала к дому Дейнов посреди ночи, прыгала по горячему песку, потому что ноги жгло пылким жаром, пила нектар сладких плодов и пряталась в тени цветочных древ. Та Элия носила открытые тёмно-фиалковые шелка и перевязывала непослушные кудри бархатной лентой, смеялась до потери голоса над похабными шутками брата и всегда привлекала к себе много внимания. Эртуру тогда стоило больших усилий отвести взгляд от каштановой кожи открытых плеч.

И что с ней сталось?

Что с ними со всеми сталось?

— Сир Эртур, пожалуйста, проследите за безопасностью Рейнис во время празднества. Сир Джейме Ланнистер охраняет Её Высочество королеву Рейеллу, и я не могу просить об этом его.

Раньше один скользящий взгляд Элии заставлял рыцаря зардеться и опустить глаза в пол. Годы назад чувства переполняли его трепетную грудь, терзали сердце, сбивали и без того неровное дыхание. Но теперь Эртур лишь только кивнул, пряча бессонницу и усталость за маской шлема. Белый плащ укоризненно развивался за спиной, ветер шептал: «Виноват. Ты виноват». Может, оно так и было.