Победить или умереть - [4]

— Непременно, Ваша Милость.

«Ваша Милость» звучит так, будто они никогда не брызгались друг в друга морской водой и не дразнили Оберина, бегая вокруг цветущей груши.

Элия с каждым днём всё больше походила на своего супруга: мёртвые васильки в глазах да остывшая драконья кровь. Принцесса редко улыбалась, если улыбалась вообще, но всегда вела себя учтиво: ни красно-чёрные платья с тугим корсетом, ни крики безумного короля, ни даже слабое здоровье не отражались на поведении женщины.

Хотелось перехватить её дыхание резким рывком хоть какого-нибудь чувства, мимолётной страстью, но обет безбрачия дан. Да и Элия никогда бы не согласилась на малейшую привязанность или вольность — дорнийская гордость сдерживала её порой и от заслуженных слёз.

Эртур был другом Рейгару, а не его жене, но неспособность принца защитить свою пару разжигала в сердце рыцаря огонь негодования. Элия исчезала и бледнела, рассыпалась, как дорнийский песок сквозь пальцы. Да вот только бежать некуда, и высоко-поднятая голова девушки свидетельствовала о готовности сразиться ради чести, семьи и долга. Может, ей стоило родиться Талли.

На пиршестве было много людей, разодетых в богатую парчу с драгоценными камнями, обмахивающимися веерами из павлинных перьев и распевающих известные песни на свой лад, но гвардеец искал глазами притихшую фигурку со снисходительной улыбкой на тёмно-бежевых губах. Элия говорила о чём-то с Дженной Ланнистер, иногда сдавленно смеясь и прикрывая рот тоненькой ручкой. Кольца и браслеты звенели на её запястьях как когда-то в Водных Садах.

— Хочу пить, сир! Хочу пить!

Эртур обратил внимание на расплакавшуюся Рейнис, что не могла достать со стола свой кубок с апельсиновым нектаром, безуспешно протягивая пухлые ручки. Он наклонился к ней, поднося к губам напиток, и девочка перестала хмуриться.

Рейнис — замечательная «юная леди», как называл её дядя, и она не заслуживала того, что получила. Иногда Эртуру казалось, что он слышал её смех.

Принцесса со своим мужем кружила в быстром танце, её светло-голубая шаль развевалась на ветру так же прекрасно, как когда-то дома, но взгляд печальных глаз был другим. Тихие шаги раздавались в голове Эртура ещё долго, ещё долго играла быстротечная мелодия того вечера и долго пытался он припомнить откуда взялась Лианна Старк, тоже в голубом шёлковом платье.

Та Лианна, что разрушила жизнь его дорнийской мечте, его прекрасной Элии, та Лианна, которую он должен был охранять. Может, стоило её убить ещё в день игры на арфе и голубых роз?

Эртур Дейн с достоинством принимает клинок лорда Старка себе в грудь, почему-то думая о том, что, может быть, он увидит Элию.

Одного удара в висок достаточно (Рейнис Таргариен/Визерис Таргариен)

Одного удара в висок достаточно, чтобы убить Рейнис.

Это именно то, что думает Визерис, когда целует племянницу в чувственные губы, наслаждаясь пылающей страстью её тела. В кровати у Рейнис всегда душно — то ли аромат дорнийских пряностей, то ли сотни истекающих воском свечей заставляют жадно ловить пламенный воздух ртом. Визерис откидывается на подушку, всё ещё чувствуя приторный вкус апельсинов на кончике языка.

Ему это нравится, проводить ночи в опочивальне драконьей принцессы. Рейнис умеет доставить удовольствие, но ещё лучше умеет извести ожиданием: её открытые наряды всегда расшиты золотом, тёмно-фиалковые глаза смотрят обещающе и страстно, а невинные прикосновения за ужином — настоящая пытка. Она будет, пожалуй, горячей дорнийского песка, но и изменчивей тёплого моря: то искрится, кокетничает и меняет партнёров в танцах, как ожерелья во время бала, то ждёт в своих покоях, распустив тёмные волосы. Визериса это сводит с ума, эта бесконечная череда игр и охот: кто кого. Рейнис всегда побеждала.

Может, несчастный Уиллас, назначенный десницей короля, и любил супругу ласковой нежностью, а леди Санса рыдала, опозоренная неверностью мужа, сжимая простыни до побеления костяшек — Таргариенам всегда было плевать. Девчонка Старк — просто блёклая северная кухарка по сравнению с племянницей, замачиво благоухающей мёдом и имбирём. Визерис не провёл с ней ни одной ночи.

Брат, конечно, недоволен, он всегда так печально-бледен, так угрюм и меланхоличен. То-то Эшара Дейн скреблась к нему в спальню, как последняя шлюха, Лианна возлегла с ним на мокрой от росы траве, а Элия терпела полное безразличие — женщины к нему как ростки тянулись. Драконий принц взял их игрой на арфе или серебром волос — Визерис этого не знает, да и знать не хочет. Ему, по большей части, просто плевать, — лишь бы его с Рейнис не трогали.

Теперь вдовцом, Рейгар решает досадить и братцу — сам не возьму, другим не дам. Визерис ему в лицо смеётся и салютует кубком, пока Рейнис накладывает любовнику в тарелку сочные фрукты.

Одной меткой стрелы достаточно, чтобы Рейнис пала мёртвой к его ногам.

Неведомый бы побрал принцессу в этом песчаном платье с открытыми плечами — до ночи ещё целая вечность, а желание уже безумно сжигает. Уиллас приглашает жену на танец, ведёт медленно и учтиво, но абсолютно нелепо, а взгляд у него, да простят Семеро, пнутого спаниеля. Рейнис смотрит на дядю из зала выжидающе и сладко-сладко: кажется, можно почувствовать привкус тёмного шоколада и грейпфрута.