По яркому голубому небу плыло одинокое лёгкое облачко, похожее на гусиное перо. А рядом с ним светило безжалостное солнце, выжигая землю досуха, слепя глаза, заставляя жмуриться, и вызывая испарину на теле. Сухой ветер бросает грубой, жёсткой пылью. Его свист, скрип телеги да редкие окрики — вот и все звуки, что меня окружают. Жарко, хочется пить, но остановки строго по расписанию, а припасы не резиновые — надо растянуть на всех. Вот и сиди, мучайся — ни поговорить не с кем, ни заняться чем-нибудь, кроме как думать. Я и думаю, в очередной раз восстанавливая в памяти, как же меня сюда занесло-то?
Воспоминания ещё очень свежи — ведь, прошло всего три дня с момента, как я оказался в скрипучей клетке, везущей таких же пленников, как и я, неизвестно куда. Я прикрыл глаза и в очередной раз погрузился в воспоминания, ещё очень свежие, полные ощущений, звуков и запахов, которые я мог восстановить, не напрягая фантазию.
— Тебе точно надо поехать! Там так здорово! Свежий воздух, деревья, еда на костре, потом песни вокруг него… Поехали вместе!
— Ты так красочно всё это описываешь… Почему бы и нет? — ответил я, чем вызвал взрыв неподдельной радости у Оли. Она даже бросилась мне на шею с объятиями. Потом резко отскочила и принялась составлять список того, что нам нужно было взять с собой.
Собственно, сессию я сдал очень даже неплохо, ни хвостов, ни долгов не имел. Отчего бы не отметить начало студенческих каникул походом в горы? Да ещё в компании с любимой девушкой. Что может быть лучше?
Я посмотрел на Олю. Она села за стол и начала сосредоточенно что-то писать в блокноте. Невольно я залюбовался её профилем, её нежными и плавными чертами лица, длинными тёмно-каштановыми волосами, свободно падавших ей за спину… В её больших карих глазах можно было утонуть. Из них никогда не уходил живой огонёк, даже когда она занималась делами, которые ей не очень нравились. А сколько сладости мне подарили её полные губы!
Заметив, что я откровенно пялюсь на ней, Оля повернулась ко мне и сказала с улыбкой:
— Олеж, ты во мне дырку прожжёшь.
— Что ж поделать, если ты так хороша, «что не можно глаз отвесть»?
Определённо, в горы съездить стоило. Тем более, что это было бесплатно (надо же хоть как-то отбить взносы в студпрофком?)
Я записал нас в группу и через три дня сидел в автобусе и глядел в окно на проплывающие мимо облака, деревья, машины… Мы ехали почти целый день и вскоре окружающая обстановка стал меняться. Дорога пошла серпантином и в горку, стало ощутимо холоднее, а небо затянули серые тучки. Спустя пару поворотов заморосил мелкий дождик. Картина была величественна — крупные серые тучи наливались тяжестью, готовые излить вниз всю накопленную влагу, а чуть выше их подсвечивало солнце, создавая яркий золотистый контур. Снаружи всё дышало покоем и ожиданием, и только весёлый гомон, песни и смех в салоне автобуса портили впечатление.
Оля сидела рядом со мной, тихо наблюдая ту же самую картину и не мешая мне. Она всегда каким-то образом знала или чувствовала, когда меня не надо тревожить. А я, в свою очередь, очень чётко ощущал красоту момента, от которой порой захватывало дух. Захватило бы и сейчас, если бы не бренчание гитары и дурацкие песенки, которые сбивали с мыслей.
Я зло посмотрел на шебутную кампанию из шестнадцати человек и вожатого. Им было хорошо и весело, они не понимали той красоты, того величия, что царила по ту сторону окна и этим они меня раздражали, бесили. Хотелось сорваться, накричать на них, но мягкие тёплые пальчики, коснувшиеся моей руки, заставили угаснуть бурю эмоций. В самом деле, людям весело, они едут отдыхать, их тоже можно понять.
Махнув на всех рукой, я повернулся к окну. Где-то далеко погромыхивало, мелкая морось всё так же сыпалась с неба, увлажняя асфальт и автобус, а я словно замер, завис в одном мгновении, которое впечаталось мне в память, как фотография.
Когда автобус остановился, мы — восемнадцать человек молодых студентов, из которых шесть были девушки — высыпались на свежий воздух. Было холодно, ветер налетал на нас порывами, трепал одежду и стропы на рюкзаках, но мне уже было не так тоскливо. Я словно пересёк некую невидимую черту, которая отсекла все мои проблемы, оставив наедине с походом, природой и горами.
Последним выбрался наш экскурсовод, проводник и вожатый в одном флаконе — Сергей Васильевич. Поджарый мужчина лет сорока на вид, с короткой аккуратной бородой и усами и светло-русыми волосами, собранными под шапкой в хвост.
Он оглядел нашу весёлую компанию болтливых студентов, отпускающих шуточки друг над дружкой, коротко объяснил правила поведения и пошёл вверх по склону. Мы последовали за ним, стараясь не отставать.
Преимущественно я молчал и больше слушал и наблюдал. Пели какие-то птицы, невидимые среди ветвей деревьев; весело болтали мои сокурсники, смеялись девушки, кто-то даже начал что-то напевать.
Так мы и шли всё выше и выше — всей неунывающей толпой. Спустя какое-то время Сергей Васильевич объявил привал, мы разбили лагерь, каждому нашлось, чем заняться. Небольшим походным топориком я рубил ветки и сучки на подходящую для костра длину и поглядывал на остальных. По правде сказать, я был плохо знаком с этими ребятами. Я вообще человек малообщительный. Со всего потока у меня было только трое друзей и Оля, которая занялась обедом.
