По закону – привет почтальону - [7]

Из винограда юности булатской.

РУССКОЙ АФРИКИ ЭЛЛАДА

Мороз и солнце, день чудесный —

Вот страшной силы красота,

Её слепящий блеск небесный,

Её интимные места.

Вот – русской Африки Эллада,

Вот – Рима русского Стамбул,

Столбы чудес и свойство взгляда

Сдвигать тела и ритмов гул, —

Тогда поэзия гудела,

Как в галактический мороз

Гудит расплавленное тело

Светила с пламенем вразброс.

Так не гудят теперь, как предки

Гудели, встретив саранчу…

Мороз и солнце – день Поэтки,

Зрачком сдвигающей… Молчу!

НАЧАТЬ С НУЛЯ

Расчислив даль, сравните результат

С тем, что давало исчисленье близи,

И выйдет, что не звёздны топи блат

И нет всемирной славы в этой слизи.

Начать с нуля – неточный перевод

Того, что означают вереницы

Событий, где работает завод

Нулей, чьё место – после единицы,

Не до, а после!.. Ясного ясней —

Готова единица их повесить,

Когда нули толпятся перед ней

И делит всякий нуль её на десять!

Начать с нуля!.. Вдали – нули крупней

И всякий нуль тебя на десять множит,

Сопровождая… Но всего трудней

Остаться единицею, быть может.

* * *

История лжива, кровава, бесстыжа,

Её персонажи – убийцы и воры,

Но здесь продаётся наркотик престижа,

Легенды и мифа растут помидоры

И сладости славы – те финики, фиги

Страстей героических, подвигов жутких,

На этом наркотике пишутся книги

И лживопись правды, где зверские шутки,

Портреты баталий, посуды и пищи,

Руна золотого и голого тела —

Добычи, которая воет, и свищет,

И мстит, потому что она не хотела,

Но кто её спрашивал?!. Этот экзамен

Сдаётся задолго до главных событий,

Которых никто не увидит глазами,

Никто из носящих одежду из нитей…

Историк шпаклюет, и красит, и белит,

И шьёт репутации, авторитеты,

А правда – без глупостей – макиавеллит,

Жестокая, голая правда планеты,

Добычи, которая стадна и стайна

И мстит, потому что она не хотела,

Но кто её спрашивал?!. Лживопись тайны,

Руна золотого и голого тела.

* * *

Какая-то во всём ожесточённость.

Да не какая-то, а именно такая,

Когда мозгов сплочённая учёность

Плодит кошмары, глобус развлекая

Самоубийством совести, разбоем,

Враньём, чреватым прибылью кровавой.

И мы – не шваль, и способ свой откроем —

Смакиавеллить и увиться славой.

Ожесточась учёностью сплочённой, —

И только так! – останемся в природе,

Где лирика есть корень, извлечённый

Из ужасом очищенных мелодий.

ТУЧА

Приковали медведя к столбу,

Чтоб натаскивать сучек и псов.

Удавился он цепью,

Обманул он судьбу,

Обмочил он траву —

И усоп.

В академии этих наук

Полагают, что был недогляд:

Цепь случайно запутал,

Свихнувшись от мук,

Зверь-наживка, учебный снаряд.

А над той академией

Туча висит,

Всех наук поточней, поумней.

Дождь из тучи

На сучек и псов моросит,

И медвежья улыбка у ней.

Человеки не знают, цена какова

За отмазку от пыточной тьмы.

Туча знает,

Медвежья её голова, —

Знает всё, чем прославились мы…

РУКОПИСЬ

Это вам не галерея,

Это вам не вернисаж,

Это рукопись такая,

Окна плавают по ней.

Окна плавают в дожде,

Ночью плавают везде,

Это рукопись такая,

А не выставка стихов.

Это перьями и кистью,

Всем, что было под рукою,

(Книги пишут по-другому!),

Это рукопись такая.

Это – рукопись поэтства,

Рукопись меня в природе,

Рукопись по ходу тела

И по множеству причин…

* * *

Что вытворяли греческие боги

И как потворствовали жуткому разврату,

Известно всем, кто вовремя прочёл.

Поэтому избыточные вздроги

Античникам не свойственны… Зарплату

Им выдают натурой, в виде пчёл,

Творящих мёд из древнегречки мифа,

Где остаётся в силе всё, что гибнет,

И целому равна любая часть

Коня, Геракла, камня и Сизифа,

К которому тот самый камень липнет,

Что нам так чудно не даёт пропасть.

И тащит нас, всё время тащит в гору

Тот камень, чертыхая труд напрасный,

Когда мы падаем, а он наоборот —

Готов лететь, подобно метеору,

Но друг Сизифа, преданный и страстный,

Он, улетая, всех с собой берёт.

* * *

Бедная семья, каменоломня,

Мимо проезжающие франты,

Девочка поёт, себя не помня,

В кабаке… Возможны варианты.

Мрачный городок, шахтёры, прачки,

Поезд, господин, сосущий граппу,

Девочка и две её собачки

Пляшут, мелочь собирая в шляпу.

Солнце, европейская столица,

Площадь в синем, жёлтом и зелёном,

Девочка, поющая как птица,

На плечах – ремни с аккордеоном.

Проходимец, падкий на таланты,

Глаз кладёт и приглашает детку

В баре петь, в кафе, крутить рулетку

Случая… Возможны варианты.

Главное – чтоб здесь не прекратили

Шляться проходимцы, шляться франты,

Фабриканты случая и стиля,

Ангелы (возможны варианты!),

Главное – чтоб вылезли на воздух

Все авантюристы, фабриканты

Славы, предначертанной на звёздах,

В остальном – возможны варианты.

* * *

Жизнь – это случай.

И поэзия на случай

Окажется, быть может, наилучшей —

На случай жизни, если даже вдруг

Случится завтра идиот наук,

Случайно обнаруживший планету

На случай жизни, здесь которой нету.

Но если есть на той планете случай,

Тогда и там поэзия на случай

Окажется, быть может, наилучшей…

Она на случай жизни – в самый раз!

Случайная, как жизнь, из той же ткани,

Мгновеньями живёт она, рывками,

О случай жизни обдирая свой окрас,

И этот случай, длящийся веками,

Трепещет в ней, случайностью искрясь.

На случай вечности никак не претендуя,

Цветок трепещет, птица, бабочка… Иду я

Случайно там же, где поэтствуют они,

Прекрасно зная и о смерти неминучей.

Смерть – это случай жизни, жизни случай