По ту сторону прав человека. В защиту свобод - [17]
Проблема особенно заостряется тогда, когда социальные и культурные практики, обличаемые во имя прав человека, являются не навязанными, а традиционными, а потому, очевидно, одобряются большинством населения стран с подобными практиками (что не означает, что их там никогда не критикуют). Как может выступать против них учение, основанное на том, что индивиды свободны поступать по своему усмотрению? Если людям надо дать свободу делать то, что они хотят, пока применение этой свободы не вредит свободе других, почему же народам, некоторые обычаи которых кажутся нам шокирующими и достойными осуждения, нельзя предоставить свободу практиковать эти обычаи, если они не хотят навязывать их другим?
Классический пример — клиторидэктомия, все еще практикуемая и сегодня во многих странах Черной Африки (как и в некоторых мусульманских странах). Речь, очевидно, идет о вредной практике, но ее сложно вырвать из социально–культурного контекста в котором она, напротив, считается положительной в моральном отношении и необходимой в социальном: необрезанная женщина не сможет найти мужа и не сможет иметь детей, вот почему женщины, которые были обрезаны, первыми стремятся подвергнуть своих дочерей обрезанию. Тогда вопрос в том, во имя чего можно запрещать обычай, который никому не навязывается. Единственный разумный ответ состоит в том, что можно лишь подтолкнуть заинтересованные стороны к размышлению об уместности этого обычая, то есть спровоцировать внутреннюю критику рассматриваемой практики. Ее должны вести те, кого данная проблема затрагивает в первую очередь[84].
Приведем еще один пример: когда в мусульманской стране женщину забивают камнями за прелюбодеяние, к возмущению защитников прав человека, можно спросить себя, на что именно направлено их осуждение: на способ казни (забивание камнями), на то, что прелюбодеяние карается смертью (или что оно попросту наказуемо), или на саму смертную казнь? Первый мотив кажется преимущественно эмоциональным[85]. Второй можно по крайней мере обсуждать (какие бы чувства мы ни испытывали в связи с этим вопросом, во имя чего препятствовать членам определенной культуры считать прелюбодеяние преступлением, заслуживающим наказания, и самостоятельно оценивать величину этого наказания?). Что касается третьего мотива, если следовать ему, то любая страна, в которой сохраняется смертная казнь, и прежде всего США, тоже оказывается нарушителем прав человека.
«Приписывать всеобщую значимость правам человека в их актуальной формулировке, — пишет Раймундо Паниккар, — значит постулировать то, что большинство народов мира вовлечены — практически так же, как и западные страны, — в переход от более или менее мифического Gemeinschaft [сообщества] […] к “современности”, организованной “рационально” и на “договорных основаниях”, то есть тем способом, который известен западному индустриальному миру. И этот постулат весьма спорен»[86]. Тем более, что «провозглашение понятия прав человека […] может оказаться троянским конем, тайно занесенным в сердце других цивилизаций, дабы заставить их принять способы существования, мышления и чувствования, любые конфликты которых решаются лишь одним средством — правами человека»[87].
Принятие разнообразия культур требует полного признания Другого. Но как признать Другого, если его ценности и практики противны тем, которые ему желают привить? Сторонники идеологии прав — обычно защитники «плюрализма». Но как права человека совмещаются с многообразием культурных систем и религиозных верований? Если для уважения индивидуальных прав необходимо не уважать культуры и народы, следует ли сделать вывод, что все люди равны, но культуры, созданные этими равными людьми, сами, напротив, не равны?
Навязывание прав человека представляет собой, очевидно, аккультурацию, реализация которой может привести к смещению или уничтожению коллективных идентичностей, которые играют роль в определении идентичностей индивидуальных. Классическая идея, утверждающая, что права человека защищают индивидов от групп, к которым они принадлежат, и составляют противовес по отношению к практикам, законам или обычаям, характерным для этих групп, оказывается, следовательно, весьма сомнительной. Все ли разоблачители того или иного «нарушения прав человека» в состоянии точно оценить, в какой мере критикуемая ими практика важна для культуры, внутри которой она обнаружена? Готовы ли жалующиеся на нарушение их прав, в свою очередь, требовать соблюдения этих прав ценой разрушения собственной культуры? Не пожелают ли они скорее того, чтобы их права признали на основе специфики их культуры?
«Индивидов, — пишет Пол Пикконе, — можно защитить [правами человека] лишь тогда, когда сущность этих прав уже встроена в частную юридическую систему их сообщества и когда все действительно верят в них»[88]. Это замечание совершенно справедливо. По определению, к правам человека можно обратиться лишь тогда, когда они уже признаны, то есть в культурах и странах, где их принципы уже были усвоены и где, теоретически, уже не должно быть потребности обращаться к ним. Но если права человека могут действовать лишь там, где основывающие их принципы уже были усвоены, слом культуры, вызванный их грубым внедрением, прямо противоречит поставленной цели. «Парадокс прав человека, — добавляет Пикконе, — в том, что их применение предполагает ослабление или уничтожение условий (традиций и обычаев), без которых использовать их на практике становится совершенно невозможно»
Это первое крупное произведение знаменитого французского философа, выпущенное в России на русском языке. В этой книге автор убедительно доказывает, что язычество — это не только далекое прошлое человечества, но и, в новой форме, наше неотвратимое будущее. Для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Самоубийство или суицид? Вы не увидите в этом рассказе простое понимание о смерти. Приятного Чтения. Содержит нецензурную брань.
Автор, являющийся одним из руководителей Литературно-Философской группы «Бастион», рассматривает такого рода образования как центры кристаллизации при создании нового пассионарного суперэтноса, который создаст счастливую православную российскую Империю, где несогласных будут давить «во всем обществе снизу доверху», а «во властных и интеллектуальных структурах — не давить, а просто ампутировать».
Автор, кандидат исторических наук, на многочисленных примерах показывает, что империи в целом более устойчивые политические образования, нежели моноэтнические государства.
Книга представляет собой интеллектуальную биографию великого философа XX века. Это первая биография Витгенштейна, изданная на русском языке. Особенностью книги является то, что увлекательное изложение жизни Витгенштейна переплетается с интеллектуальными импровизациями автора (он назвал их «рассуждениями о формах жизни») на темы биографии Витгенштейна и его творчества, а также теоретическими экскурсами, посвященными основным произведениям великого австрийского философа. Для философов, логиков, филологов, семиотиков, лингвистов, для всех, кому дорого культурное наследие уходящего XX столетия.
Вниманию читателя предлагается один из самых знаменитых и вместе с тем экзотических текстов европейского барокко – «Основания новой науки об общей природе наций» неаполитанского философа Джамбаттисты Вико (1668–1774). Создание «Новой науки» была поистине титанической попыткой Вико ответить на волновавший его современников вопрос о том, какие силы и законы – природные или сверхъестественные – приняли участие в возникновении на Земле человека и общества и продолжают определять судьбу человечества на протяжении разных исторических эпох.
В этом сочинении, предназначенном для широкого круга читателей, – просто и доступно, насколько только это возможно, – изложены основополагающие знания и представления, небесполезные тем, кто сохранил интерес к пониманию того, кто мы, откуда и куда идём; по сути, к пониманию того, что происходит вокруг нас. В своей книге автор рассуждает о зарождении и развитии жизни и общества; развитии от материи к духовности. При этом весь процесс изложен как следствие взаимодействий противоборствующих сторон, – начиная с атомов и заканчивая государствами.