По дороге к высокой башне. Часть третья - [21]

Не успели стихнуть звуки ударов, как откуда-то из глубины хибары послышался взволнованный голос.

— Кто там?

Уж не знаю, ждал ли знакомый Холина гостей или наоборот боялся, что кто-нибудь решит заглянуть к нему в столь поздний час, но было не похоже, что мы подняли его из постели.

— Это Холин. Открывай.

— Какого демона тебе надо? — еще больше встревожился человек за дверью, — убирайся.

— Если не откроешь, я начну орать, и сюда сбегутся все соседи. Как ты потом объяснишь Колуну, что я делал у тебя во дворе?

В глубине дома кто-то завозился, скрипнул засов, и дверь слегка приоткрылась.

— Ты один?

— С другом. Открывай уже.

В доме было еще темней, чем снаружи. Пахло потом, сырыми тряпками, какой-то едой и жженой лучиной.

— Подождите, — тихо сказал хозяин, — сейчас я огонь высеку.

Хозяин несколько раз чиркнул кресалом, и в темноте вспыхнула яркая искорка. Знакомый Холина сначала раздул в жаровне слабый огонек и уже от него запалил лучину. В дрожащем свете горящей щепы я разглядел маленькую комнату. Прямо перед нами стоял стол, а за ним старый сундук на котором сидел и в страхе таращился на нас тот самый мальчишка, который прибежал в святилище, чтобы сообщить о том, что Холин попался в плен.

— Ну, здравствуй, — сказал я ему и улыбнулся.

Хозяина дома звали Хряком. Он действительно был похож на свинью — широкий в кости, толстый, с большим приплюснутым носом и маленькими подслеповатыми глазками. С Холином они не то чтобы дружили, но Хряк считал себя обязанным моему другу за помощь, которую тот оказал ему около года назад. Сам хозяин дома разбойником никогда не был, но, как и многие в служилом квартале выполнял некоторые поручения Колуна, поэтому был в курсе его дел. О пленении Холина он узнал случайно и в память о старом долге решил предупредить его друзей об опасности.

— Как узнал, где меня искать? — спросил я Хряка.

— Так люди Колуна только о тебе и говорят, — ответил толстяк и добавил: — Теперь многие знают, что отшельник, который в пуще живет и есть Тибон Проклятый.

Я сокрушенно покачал головой. Похоже, скоро о моем убежище узнает вся страна.

— Вот, что Хряк, — сказал Холин, — спасибо, что нашел и предупредил Тибона, но нам еще твоя помощь понадобиться.

— Что еще? — не очень любезно спросил хозяин дома. Судя по всему, он был совсем не рад нашему визиту, но в открытую протестовать боялся.

— Найди мне какую-нибудь рубашку старую, собери на стол, жрать хочу — помираю, и разреши пересидеть у тебя до утра.

Хряк набычился и упрямо затряс большой лохматой башкой.

— Еды дам, одежду тоже, но из дома уходите. Не ровен час, кто-нибудь из людей Колуна придет, за какой надобностью, тогда все поляжем.

Холин хотел возразить, но толстяк быстро добавил.

— Мальчишку пожалейте. Кроме меня у него никого нет.

— Ладно, — Холин кивнул, — мы сейчас уйдем.

Хряк согнал сына с сундука и достал из него старую рубашку, которая была настолько велика, что Холин смог бы завернуться в нее несколько раз.

— Держи.

Из еды у хозяина дома оказалась только черствая лепешка.

— Спасибо, Хряк, — сказал Холин с набитым ртом и бросил на стол несколько больших серебряных монет. Обыскивая мертвых разбойников, он забрал у них не только кинжалы, но и кошельки, — теперь я у тебя в долгу.

Толстяк кивнул, сунул одну монету в рот, прикусил зубами, чтобы определить, не поддельная ли и заулыбался.

— Ты настоящий мужик, Холин, — сказал он, — но только уходи поскорей. Боязно мне.

Покинув дом Хряка, мы отошли совсем недалеко и забились в узкую щель между двумя дровяными сараями. Холин предложил дождаться рассвета, а потом выбраться из квартала через один из проходов, ведущих на базарную площадь. С первым ударом утреннего колокола ворота откроют, и на улицах появится вооруженная стража. Мой друг считал, что бандиты побоятся нападать в открытую.

— А сейчас, что, — ворчал он, — либо ноги в темноте переломаем, либо в засаду попадем.

Я не возражал против такого плана. Мой друг лучше знал повадки разбойников, да и в служилом квартале прожил не один год.

В ожидании рассвета я вытянул усталые ноги и попробовал вздремнуть. Сон не шел. Вверху, нависая над нами, громоздились подвесные переходы и балконы купеческого квартала. Выстроенные по склонам ущелья подальше от вони выгребных канав они манили к себе таинственным колдовским светом. На втором ярусе масла не жалели, поэтому кованые фонари там горели всю ночь.

Холин захрапел, и я от души толкнул его в бок. Еще не хватало, чтобы он выдал нас своим сопением. Вокруг было тихо. Служилый квартал, наконец, отошел ко сну.

Меня разбудили чьи-то пронзительные крики. Я сел и принялся тереть заспанные глаза. Откуда и почему кричали было совершенно непонятно. В служилом квартале постоянно кого-то били или грабили, поэтому в первое мгновение я даже не удивился. Холин тоже проснулся и принялся испуганно озираться по сторонам.

— Что это, где?

— Там, где-то, — я неуверенно махнул рукой в сторону ближайшей улицы.

— Нет, — Холин завертел головой, — это в другой стороне.

Дождавшись очередного вскрика, он определил направление, вскочил на ноги, ухватил меня за рукав и потащил на улицу.

— Ты чего, — удивился я, — темно же еще?!