Если бы у меня спросили готов ли я отдать жизнь за короля, я бы наверно рассмеялся в ответ. С тех пор, как Марон занял престол, он не сделал для страны ничего хорошего, и жители долины так и не дождались от него ничего кроме пустых обещаний. Именно поэтому мое решение выступить против кочевников, было продиктовано не любовью к монарху, а заботой о простых людях, живущих на границе со степью. Даже если спустя много лет летописцы напишут, что Тибон Проклятый повел своих людей на верную смерть ради того, чтобы получить прощение короля, я надеюсь, найдутся те, кто расскажет, как все было на самом деле.
Стоя на смотровой площадке центральной башни, я разглядывал мерцающие вдалеке костры степняков. С наступлением темноты сотни огненных точек зажглись неподалеку от монастыря и теперь сверкали в ночи, словно глаза хищных зверей. Верховный хан не спешил нападать на город. Он остановил свое войско на самой границе степи у подножия старого земляного вала. Разведчики доносили, что степняки вяжут лестницы и готовят тараны, предназначенные для штурма городских ворот.
В прошлый раз степное войско не стало задерживаться на приграничных землях и сразу осадило Паус, но сейчас нерешительность верховного хана дала нашему отряду возможность подготовиться к бою. Конечно, наше маленькое войско не могло повлиять на исход предстоящего сражения, разве только оттянуть на себя часть нападавших в тот момент, когда основные силы орды двинутся к городу. Не великая помощь, но даже она сейчас была Паусу очень нужна, поэтому я и привел своих людей в монастырь, воздвигнутый на ничейной земле по прихоти покойного короля Дидона. Для наступающих степняков он окажется словно кость в горле. Я был уверен в том, что великий хан сначала попытается захватить обитель и только потом двинется на город. Пусть ненадолго, всего на несколько часов это задержит орду и даст возможность жителям Пауса сформировать дополнительные отряды ополчения и отправить их на стены.
Предстоящий бой не пугал меня. В конце концов, все мы когда-нибудь умрем. Война не делит людей на плохих и хороших. Ей все равно, кого лишить жизни. Испокон веков в ополчение набирали простых горожан, многие из которых никогда прежде не держали оружия в руках, так почему бы моему отряду, состоящему в большинстве своем из наемников, бывших заключенных и государственных преступников не стать той силой, о которую словно о торчащий из воды валун разобьется первая волна варваров. Может быть боги не оставят своей милостью наши заблудшие души и позволят им добраться до сверкающих вершин. В бою за родину каждый из нас сможет проявить свои лучшие качества и очиститься от грехов.
Сзади раздались чьи-то осторожные шаги, и я обернулся.
— В храме только что обнаружили двух монахов, — сказал Холин, а я и не заметил, когда он успел подняться по лестнице, — они отказались уходить с остальными и спрятались. Говорят, что будут молиться за нас.
Я пожал плечами.
— Пусть остаются. Лишняя молитва никогда не помешает.
Холин высунулся в проем между зубцами и сплюнул в темноту.
— Может дать каждому по арбалету, хоть какой-нибудь толк будет?
— Пусть уж лучше молятся, — я отрицательно покачал головой, — а то еще поубивают друг друга со страху.
Необученные люди будут только мешать. Я хорошо помнил, почему во время прошлой осады Пауса набранное наспех ополчение понесло самые большие потери. Неумелые солдаты метались по стене на виду у степняков и гибли сотнями от вражеских стрел. Перепуганные насмерть они не слушали команд и словно неуправляемое стадо сметали все на своем пути.
— Колун Хромоногий пришел?
— Пока нет, — Холин почесал затылок, сдвинув на лоб круглую войлочную шапку удобную для ношения под шлемом, — не думаю, что нам стоит его ждать. Он не решится выйти за городскую стену. Колун не дурак и он не хочет умирать.
— А ты хочешь? — удивился я.
— Мне все равно, — Холин улыбнулся, — куда ты, туда и я.
Я кивнул и опять принялся разглядывать горящие вдалеке огоньки костров. Если Колун не придет сегодня ночью, значит не придет никогда. Старик не клялся мне в верности. Для таких, как он слова обычно не значили ничего, но почему-то я был уверен в том, что старый разбойник придет.
С этим необычным человеком я познакомился несколько месяцев назад, когда исполнял обязанности смотрителя древнего святилища укрытого в зарослях приграничной пущи. Никто не давал мне эту должность и не платил жалования за работу. По правде говоря, церковного сана у меня не было, и в древнем храме я просто прятался от королевских шпионов и наемных убийц, отправленных молодым монархом по мою душу. Конечно, перед смертью владыка Фифон благословил меня на служение и даже назвал монахом-воином, но я совсем не был уверен в том, что могу называть себя настоящим священником. Много лет назад я явился в лес полным противоречивых мыслей, раненный и озлобленный на весь мир. Ненависть к королю Марону сжигала меня изнутри демоническим огнем, и первое время я мог думать только о мести, но время шло, и однажды злоба моя утихла. До того, как научился махать мечом я жил и учился в одном из самых просвещенных монастырей королевства. А, что еще делать бывшему послушнику в заброшенной церкви, если не молиться? Постепенно с божьей помощью мои мысли прояснились и я занялся привычным и нужным делом. Каждое утро я убирал храм и молился о здравии всех людей живущих в долине, а по праздникам как мог, украшал святилище. Однажды словно оценив мои старания, боги послали ко мне старого друга, который привел с собой сына убитого заговорщиками короля Дидона. Принц остался со мной, потому что в миру ему угрожала серьезная опасность.
