По дороге к высокой башне. Часть третья - [4]

Колун перестал тереть больное колено и неожиданно спросил, — я так и не понял, ты деньги по-хорошему отдашь или как?

— Ничего я тебе отдавать не буду, — твердо сказал я.

— Почему?

Разбойник с интересом уставился на меня. Наверно немногие в округе решились бы ему перечить. Откуда ему было знать, что кодекс воина запрещал уступать давлению и грубой силе. Чем больше напор, тем активнее должно быть сопротивление.

— Потому, что это не твои деньги.

— Ну, так ведь и не твои, — искренне удивился он.

— Не мои, — согласился я, — они на храм пойдут. Их люди для доброго дела собирали.

На самом деле святилище не нуждалось в ремонте — древние зодчие строили на века, но я собирался возвести над храмом деревянную беседку для того, чтобы люди могли молиться на свежем воздухе и не мокнуть под дождем и снегом. Строитель из меня был никудышный, поэтому на собранные деньги я хотел нанять плотников из пригорода. И мне хорошо и люди смогут заработать. У большинства моих прихожан с работой было неважно.

Колун тяжело вздохнул и надолго задумался.

— Я так понимаю, что пугать тебя бесполезно? — наконец спросил он.

Разбойник знал, что при желании сломить можно кого угодно, но, во-первых, он уважал сильных людей, а во-вторых, хорошо понимал, что священники и монахи не бояться смерти, потому что с радостью ждут момента, когда отправятся в обитель богов. Вопрос его был не случаен. Он просто хотел убедиться в том, что мне в этом мире нечего терять.

— Можешь даже не пытаться.

Бандит понимающе кивнул и неожиданно заговорил совсем о другом.

— В Паусе мне многие платят. Некоторых приходится заставлять, но большинство приходят сами за подмогой, за поддержкой. Люди знают, что я эти деньги не на девок продажных потрачу и не в кабаке пропью. Мне «ночной народ» кормить надо. Большинство из нас не по доброй воле в разбойники пошли. Людям жрать нечего, дети с голоду пухнут.

Я с интересом уставился на Колуна. На нем был ладный кожаный кафтан, хорошие сапоги, теплый плащ. На умирающего от голода разбойник был совсем не похож. Интересно сколько лавочников и ремесленников платят дать ночному мытарю?

Я поднялся с бревна, отошел к выкопанному в земле погребу, достал корзинку с едой, которую принесли сегодня прихожане, добавил кое-что от себя из наших с принцем запасов и поставил все это добро у ног Колуна.

— Возьми. Накорми несчастных.

Разбойник ухмыльнулся в бороду.

— А вина нет?

— У меня не харчевня.

Колун покачал головой и поднялся.

— Уж больно ты суров, монах, — сказал он, — не встречал еще таких.

Бандит забрал корзинку и, молча, пошел прочь. Уже у самых деревьев он остановился и оглянулся.

— Если захочу помолиться, пустишь меня в храм?

— Двери святилища открыты для всех, — ответил я, — приходи.

Почему-то я подумал о том, что старый разбойник еще не раз навестит нас с Бибоном. Что мне делать, если он действительно захочет помолиться в нашем святилище? Пожалуй, большинство священников указали бы ему на дверь, но вправе ли я лишать человека помощи богов? А вдруг когда-нибудь он совершит что-нибудь такое, что позволит ему искупить все грехи и занять почетное место среди истинных праведников? Такие случаи бывали. Значит и нечего голову ломать — если придет, я помолюсь вместе с ним.

Через две недели Колун прислал ко мне одного из своих людей. Я не сразу заметил его среди деревьев, потому что был занят тем, что из ивняка плел большую бельевую корзину. Старая, в которой мы носили к озеру грязную одежду, совсем развалилась. Жизнь в лесу давала редкую возможность почти ничего не покупать на базаре. Еду мы добывали охотой, рыбалкой и собирательством, сами шили себе теплую одежду из шкур убитых животных, а домашнюю утварь мастерили из того, что было под рукой. Увлеченный работой я увидел старика в тот момент, когда он уже выбрался на опушку и широко шагая, направился ко мне.

— Здравствуй, монах, — крикнул он и в знак приветствия махнул рукой, — привет тебе от Колуна!

— Здравствуй, — я поднялся, не выпуская корзину из рук.

Старик был одет в старую сильно поношенную куртку, холщевые штаны и короткие кожаные сапоги. Никакого серьезного оружия у него при себе не было, если не считать ножа в потертых ножнах. Со стороны человеку несведущему могло бы показаться, что в святилище решил заглянуть обычный прихожанин. На вытянутом лице старика блуждала едва заметная странная улыбка и весь он длинный, худой и нескладный мог бы запросто сойти за обычного крестьянина или плотника. Возможно, если бы он не сказал от кого пришел, я бы даже не насторожился. Незнакомец подошел и с интересом уставился на дело моих рук.

— Для нас корзину плетешь?

— Нет, — удивился я, — с чего ты взял?

— Так ведь Колун у тебя в прошлый раз корзину забрал, — в свою очередь удивился старик, — тебе же надо куда-то для нас новую дань складывать.

— Какую дань? — не понял я.

Странная улыбка в одно мгновение исчезла с лица разбойника. Старик хищно прищурился и сделал какое-то непонятное движение, словно неожиданно решил почесать бок, но в последний момент передумал и просто мазнул рукой по куртке.

«Так вот, значит, где у тебя припрятано настоящее оружие!» — подумал я.