По дороге к высокой башне - [64]

— Но ведь у нас не было настоящего поединка, — удивился я, — разве это по правилам?

— Правила устанавливают люди, — Ругон улыбнулся, — он набросился на тебя без предупреждения. Ты защищался, как мог. С семьей Булина мы все уладим. Им не за что преследовать тебя.

Я с сомнением уставился на него.

— Ну что же ты, — старик подмигнул, — неужели не хочешь примерить?

Я с трепетом снял с шеста тяжелую броню. На первый взгляд она казалась прочнее, чем панцирь Тагона. К тому же мы с Булином были одного роста, поэтому она пришлась мне как раз в пору. К доспехам прилагался магический жезл, меч и тот самый кинжал, которым безумный воин ранил Марона.

— Это очень дорогие вещи, — сказал Ругон, — твой первые трофей. Береги их.

На самом деле моим первым трофеем была кривая сабля, которая сейчас лежала рядом с телом Тагона, но говорить об этом вслух я не решился. Сколько времени прошло с того момента, как я покинул разоренный монастырь? Сколько хороших людей погибло ради того, чтобы сопливый послушник стал дворянином и воином короля? Я помнил всех по именам и, если бы меня разбудили среди ночи назвал бы их не задумываясь одно за другим. Только благодаря им я сейчас держал в руках эти вещи, которые стоили дороже чем все хозяйство моего настоящего отца. Как там говорил Ругон: «если решился на поступок отбрось сомнения»? Значит теперь мне не было обратной дороги. Глуповатый и трусоватый послушник навсегда сгинул где-то в лесах за западной стеной, зато на свет появился Тибон из Дикого места или как там по-настоящему называлась усадьба Тагона.

Ругону пора было отправляться вслед за войском. Меня вредный старик брать с собой не хотел.

— Хватит с тебя сражений, — заявил он, — останешься с Мароном.

— Но я хочу пойти с тобой, — возмутился я, — еще идет война.

На самом деле я не особенно рвался в бой, но за последние дни успел привыкнуть к Ругону и теперь не представлял, как буду жить без его поддержки. Впереди меня ждал совершенно незнакомый мир, новый дом, какие-то чужие люди, которые собирались назвать меня родней. Официально я считался наследником Тагона, так что с этим предстояло считаться. За последнее время я успел насмотреться на дворян и привыкнуть к их образу жизни, но одно дело военный лагерь и совсем другое мирная усадьба. Смогу ли я сойти за своего или буду похож на белую ворону? Злобные степняки, кривые сабли, ночевки в холодном лесу, запах костра, мокрые ноги и сырой плащ пугали меня меньше, чем выход в свет.

— Ничего, — ворчал Ругон, — справимся без тебя.

— Зачем я Марону? Ему сейчас лекарь нужнее, чем я. Говорят, он еще месяц будет валяться в постели.

— Вот и присмотришь за ним.

— Но я должен вернуться в Паус, — не сдавался я, — там погибли мои друзья.

— Все мы потеряли друзей, — проворчал Ругон, — не стоит таскать за собой груз воспоминаний.

Вот упрямый старик! В отчаянии я готов был броситься на него с кулаками, но неожиданно мне в голову пришла одна дельная мысль. Король не успокоится пока не прогонит захватчиков с родной земли и значит освобождением Пауса он не ограничится. Войска будут преследовать кочевников до старого земляного вала. Если монастырь, в котором я провел большую часть жизни уцелел Гамон обязательно захочет его осмотреть. Он был очень дружен с владыкой, поэтому постарается отыскать в обители его тело, а если не получится, то хотя бы выяснить что случилось с понтификом.

— Наверно, когда мы прогоним степняков Вы захотите обследовать монастырь, — сказал я, — вдруг там остались какие-нибудь записи. Я знаю все потайные места, в которых монахи могли спрятать свои дневники.

Старик сердито засопел и уставился на меня. Несомненно, Гамон обсуждал с ним свои планы. Думаю, что поискам владыки в них было отведено особое место.

— Ну пожалуйста, — взмолился я, — разреши мне пойти с тобой. Никто не знает монастырь лучше меня. Я все вам покажу, везде проведу.

Воин надолго задумался, но похоже мои доводы подействовали на него.

— А что прикажешь делать, если твоя рана откроется? — спросил Ругон.

— Оставишь меня в обозе. Какая разница под каким кустом лежать — здесь или рядом с Паусом?

Все, кто мог держать оружие давно ушли вместе с королем, в лагере остались только раненные со своими слугами. Даже лекари отправились вместе с войском. Они больше ничем не могли помочь. Покалеченные руки и ноги были ампутированы, раны зашиты и теперь только время могло излечить несчастных, а менять повязки и наносить лечебные мази могут и оруженосцы. Получалось, что даже если моя рана откроется настоящую помощь я смогу получить только под стенами Пауса.

— Ладно, — старик кивнул — лишние вещи сложи в доме Марона. Пойдем налегке.

Жалко было оставлять дорогое оружие в незнакомом месте, но и тащить все это на себе мне не хотелось. Вдова, у которой мы поселили Марона обещала присмотреть за моими вещами. Я дал ей пару медяков, простился с раненым другом и заторопился в лагерь. Нужно было спешить пока Ругон не передумал и не ушел без меня.

Странное дело, почему-то Гамона и остальных совершенно не интересовала моя прежняя жизнь. Казалось прошлого для них не существовало. Я не переставал удивляться тому, что любого, кто претендовал на титул и наследство дворяне проверяли со всей тщательностью, тогда как увидев мой амулет они сразу поверили в то, что я являюсь последним представителем древнего рода. Чем было вызвано это безграничное доверие я так и не сумел понять. Никто меня ни о чем не спрашивал и не пытался подловить на неточностях. Только один раз Ругон осторожно завел разговор о моем детстве.