По дороге к высокой башне - [62]

Наша история была у всех на слуху. Мою стычку с Булином видели многие и по лагерю поползли тревожные слухи. Гамон, как мог успокоил дворян, но теперь нужно было придумать правдоподобную версию случившегося, которую можно было рассказывать в обществе.

— Зачем Булин вообще напал на них? — раздраженно спросил один из оставшихся в живых дворян, он баюкал забинтованную левую руку и тихонько качал головой в такт пульсирующей боли.

— Несомненно это предательство, — ответил Ругон, — перед боем мальчишки поменялись доспехами. Булин не мог об этом знать. Наверно после битвы он искал Тибона, чтобы убить, но перепутал его с Мароном.

— Выходит все это время среди нас был королевский шпион, — командир разведчиков, с которым я познакомился в лесу несколько дней назад сокрушенно покачал головой, — значит в ставке уже знают о Тибоне и считают всех нас предателями и клятвопреступниками.

— Не думаю, — сказал Гамон, — тогда бы за нами уже пришли.

Ругон согласно кивнул и подлил себе вина из глиняного кувшина.

— Я немного знал Булина, — сказал он, — это был замкнутый и суровый воин. Его многие не любили и побаивались, но никто никогда не сомневался в его честности. Мне кажется, что Булин не выдержал возложенного на него тяжкого бремени, поэтому и решил уничтожить представителя священного рода. Думаю, что, совершая этот неблаговидный поступок он хотел одного — уберечь всех нас и тебя Гамон в первую очередь от возможного преследования. Булин несчастный запутавшийся человек, но не предатель. Не думаю, чтобы он донес на нас королю.

Гамон согласно кивнул, видимо он думал так же.

— К счастью Марон не погиб. Он тяжело ранен, но будем надеяться, что молодость возьмет свое и он поправится, — продолжал Ругон, — нам остается только поблагодарить богов за то, что в последний момент они отвели клинок Булина.

— Но, что мы скажем в лагере? — спросил раненый дворянин, — как объясним все эти странные события?

— Скажем, что в бою рассудок Булина помутился и Тибону пришлось защищать себя и друга, — ответил Гамон, — думаю, что подобному объяснению никто не удивиться. Такое случалось и раньше. Вспомните, как в прошлом году Целон из Келена напал на оруженосца короля.

Спорить с Гамоном никто не стал. Дворяне с радостью согласились с предложением судьи и довольно скоро разошлись по своим делам.

Когда совет закончился, и мы вернулись к нашей стоянке я спросил Ругона, — Как ты думаешь почему Булин промахнулся? Ведь он был великим воином и тем не менее не смог с одного удара убить Марона, а меня только ранил. Ты тоже думаешь, что это боги спасли нас?

Ругон тяжело опустился на одеяло. Воинская сноровка и крепкие латы сберегли старика в бою, он храбро сражался и хорошо держался на совете, но сейчас последние силы покинули его.

— Все мы великие воины, — проворчал он, — и хорошо владеем мечом. Но одно дело сразиться с десятком врагов и совсем другое ударить в спину кинжалом беззащитного мальчишку. Вы остались живы только потому, что в последний момент рука Булина дрогнула.

— Но почему? — не понял я.

— Потому что он был хорошим человеком.

— Что ты говоришь, — возмутился я, — неужели хороший человек пошел бы на такое?!

— Ради высшей цели настоящий воин может пойти на все, что угодно, — отвели Ругон, — Булин промахнулся потому что до последнего момента сомневался в своем решении. Мы уже никогда не узнаем, что на самом деле его остановило — боги или проснувшаяся совесть.

Не скрою слова старика сбили меня с толку. Получалось, что у каждого дворянина свое представление о совести и чести. И как прикажете в этом разобраться?

— Кстати — это и тебе наука, — сказал Ругон, — если решился на поступок отбрось сомнения.

Старик улегся на заботливо приготовленную оруженосцем постель, накрылся плащом и повернулся ко мне спиной.

— А если бы на месте Булина был ты, — спросил я, — ты смог бы убить нас?

— Конечно, — ответил, не раздумывая Ругон.

— Но как же так… — начал было я, но воин не стал меня слушать.

— Замолчи уже ради всех богов, — взмолился он, — и дай старику поспать.

Утром я не смог встать с постели. Плечо сильно распухло и болело. Лечебная мазь, которой мне вчера в лазарете смазали рану не помогала. Меня терзала лихорадка, я много пил и отказывался от еды. Голова горела огнем, а ноги и руки были ледяные. Несмотря на то, что оруженосец Ругона развел большой костер я все равно дрожал от холода. Я то впадал в странное забытье, то приходил в себя. Иногда в бреду ко мне являлся Химон, иногда Холин. Они что-то говорили мне, куда-то звали, но я не соглашался и тогда мороки рассеивались словно болотный туман. Днем ко мне заглянул ученик лекаря. Мальчишка промыл рану каким-то жгучим настоем, потом смазал мазью и наложил повязку.

— Плохо ему, — сказал оруженосец Ругона, — горит весь. Может быть есть еще какое-нибудь средство?

Мальчишка нахмурился, достал из сумки пузырек и протянул мне.

— Сделай только один маленький глоток, — сказал он, — больше не пей — умрешь.

Я отхлебнул немного и поморщился. Отвар был горький, а на вкус отдавал полынью и еще чем-то непонятным.

— Что за гадость?!

— И ничего не гадость, — обиделся мальчишка, — хорошее снадобье. Теперь спать будешь.