По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - [28]

– Доктор Вайт – очень влиятельный человек, – сказал мне русский студент. – И он вас просто переадресовал ко мне? Значит, не хотел помогать. Вы должны обязательно пробиваться лично к директорам программ. Эти очень занятые люди бывают на удивление душевными. Я, например, когда сюда приехал, подал заявление в университет. Меня не взяли. Я пошел на прием к директору и спросил: что вы хотите, чтобы я сделал? Я хочу в ваш университет. Он сказал: подучи английский и приходи через год. Я пришел через год, и он снова меня не взял, потому что у меня еще было слабовато с языком. Но еще через год он меня взял. И теперь я буду драться со всеми за свое право работать после университета. В том числе и со своими бывшими соотечественниками.

Я записалась на прием к Коале. Позвонила Сэму Брауну – одному из двух директоров программ в Университетских больницах. Телефон, данный мне Вайтом, не совпадал с указанным в списке программ. Это позволяло надеятся, что разговор с секретаршей пойдет по другому сценарию.

– Это доктор Вайт посоветовал мне позвонить вам, – сказала я, – он велел мне записаться на прием к доктору Брауну. По какому вопросу? Я хочу попросить его оформить меня наблюдателем в ваше отделение.

Меня записали на прием.

Еще какой-то знакомый знакомых, в свою очередь знающий кого-то в еврейской больнице «Гора Синай». Мне хочется в эту больницу. Там много русскоязычных пациентов, а русскоязычных врачей мало, они нанимают переводчиков. А больные-то все наши, мне легко будет работать, я сама такая.

– В чем же дело, – говорит этот человек, – подавайте документы и добивайтесь собеседования.

– Я уже подала документы, но на собеседование не зовут.

– Звоните им, напоминайте о себе.

– А они не рассердятся?

– Они рассердятся только в одном случае, если их не устраивают ваши экзаменационные результаты или еще что-нибудь. А если у вас все в порядке, то настойчивость принесет только пользу.

Хороший совет. С секретаршей я уже пообщалась. Они отбирают кандидатов с оценками не ниже 80–80.

Звонок из Далласа. Джек – рентгенолог. Он договорился о собеседовании. Приезжай.

Звонок от Джеймса Смита. Заведующий кардиологией, профессор Тейлор, ждет меня на декабрь. Смит также договорился о недорогой комнате для меня там же, в Мемориальной больнице.

Ликование в нашем стане. Ховард в восторге. Это только начало! Ты поставишь ногу в дверь! Ты заработаешь хорошие отзывы! И поступишь в резидентуру!

Я пытаюсь умерить его восторг. Но я и сама рада. Сомнения, стоит ли тратить время в отделении, вместо того, чтобы продолжать поиски работы, больше не посещают. Немыслимо и дальше сидеть в тоске, периодически кому-то звонить, получать по башке и по полдня переваривать впечатления.

А пока надо ехать в Даллас.

Даллас – несчастливый город

– Я бы на твоем месте, – советует Ховард, – позвонил бы этим ребятам в Далласе, которые хотят с тобой побеседовать. Я бы узнал у них, что, собственно, они хотят сказать. Если они собираются сказать тебе тоже самое, что этот парень в Мемориальной, то я не думаю, что это лучший способ сэкономить твои баксы.

– Ховард, а вся эта поездка вообще – лучший способ сэкономить мои баксы?

– Ну, это я не знаю. Это твое дело. Этот доктор, который договаривался о собеседовании, ты хоть знаешь, как его зовут?

Накануне отъезда в Далласа мы обедаем у Марджори и Флойда. Я собираюсь на свое первое собеседование. Что мне надо изменить в речи, в поведении, чтобы произвести хорошее впечатление?

– Старайся быть самой собой.

Они распрашивают, как проводится отбор. Как работает МАТЧ. Внезапно меня накрывает страхом. Во всех своих заявлениях я написала, что участвую в МАТЧе, но номера у меня еще нет. А ведь директору программы я должна сообщить свой номер. Почему я, собственно, до сих пор его не знаю? Конец ноября, собеседования идут полным ходом. Вернувшись из гостей, звоню папе в Россию. Нет, ничего не приходило.

– Боюсь, что-то опять не так, – сказала я Ховарду, – если бы все было в порядке, они уже давно прислали бы номер.

– Не бойся, – сказал Ховард, – мы же команда. Я сам позвоню и все узнаю. Позвони мне сразу, как приедешь в Даллас, и, уверяю тебя, я тебе скажу, что ты зарегистрирована и какой у тебя номер!

Двадцать шесть часов от Кливленда до Далласа, через пол-Америки. Автобусы компании «Грейхаунд». Шоферы «Грейхаунда» – черные, упитанные, полные собственного достоинства, в серой форме, с эмблемой «Грейхаунда» – гончей собакой – на рукаве.

– Леди и джентльмены, спасибо, что выбрали компанию «Грейхаунд». В автобусе запрещается курить трубки, сигары, папиросы, в том числе и в туалете. Если хотите слушать радио, пожалуйста, пользуйтесь наушниками, чтобы не мешать соседям. Первая остановка в Чикаго через три часа. Стоим двадцать минут. В Чикого на автовокзале худой золотоволосый юноша попросил меня посторожить его гитару, пока он сбегает в туалет. Музыкант из Лондона. Едет в Лос-Анжелос. Никогда в жизни не видел русских. А правда у вас очень холодно? И весь год лежит снег? А правда никто не верит в Бога? А правда, все русские хорошо играют в шахматы?

– Правда! И медведи по улицам бегают! Белые медведи по белому снегу!