Плюсквамфутурум - [35]

Макс хитро улыбнулся, чуть склонив голову.

— Мне довелось тогда работать ассистентом одного якобы крутого режиссера, который снимал большой фильм про авианосец «Сахалин». Ему стало лень ехать целую неделю через всю Россию поездом, поэтому я должен был исполнять его обязанности на местах. Так вот, мы подписали мирный договор с Японией в тридцать девятом. К договору прилагался секретный протокол…

Ох уж эти секретные протоколы, подумал я.

— …о том, что в знак вечной и нерушимой дружбы Россия передаёт Японии Курильские острова, а в знак такой же дружбы Япония передаёт России много миллиардов йен. До этого Россия уже десять лет была на мели и жила впроголодь, поэтому все, кто имел хоть малейший доступ к этим деньгам, начали растаскивать их, как в последний раз. Минобороны подготовило грандиозный план строительства четырёх непотопляемых авианосцев. «Котлин», «Крым», «Кильдин» и «Сахалин». По авианосцу на флот. Ну, понятно, что эти авианосцы непотопляемы, потому что представляют собой острова. Денег под это выделили очень много. Три авианосца соорудили нормально. Всё шло хорошо, но когда дело дошло до постройки четвёртого авианосца «Сахалин», деньги от Курил стали заканчиваться. Разворовывать стали активнее, понимая, что больше финансирования не будет. В итоге, когда дошло дело непосредственно до строительства, выяснилось, что хватит только на скверную бетонную взлётную полосу. Скрипя зубами, построили вокруг картонные ангары, фанерный военный городок и штаб из ДСП. И вот мы снимаем торжественное прибытие. Вертолёт с президентом подлетает к новопостроенному аэродрому и сдувает при посадке все декорации. Доски, фанера и картон разлетаются во все стороны. Это была первоклассная сцена, которую, к сожалению, пришлось уничтожить. Весь фильм пошёл под нож.

Анатолий вздохнул и выпил ещё полбокала коньяка, словно поминая жертв тех бурь, что разразились потом в штабах. Максим продолжил рассказ.

— Кстати, после Сахалина сделали выводы, и Забайкалье было не продано Китаю, а просто сдано в вечную аренду. Там, в договоре, удивительно хитрая формулировка: «Пока солнце заходит на западе и пока великий Амур течёт на восток». С точки зрения стабильности власти постоянный умеренный приток валюты от Забайкалья лучше, чем огромная сумма разом от Курил. Нет такого соблазна для разворовывания, потому что все уверены в завтрашнем дне.

— Какая чепуха, — внезапно сказал Анатолий. Он был сильно пьян. Меня приятно удивило, что человек в таком состоянии способен выражаться столь интеллигентно. На его месте даже я высказался бы более крепко. — Завтрашнее дно наступает уже сегодня.

— Толя, — сочувственно сказал Макс. — Не волнуйся. Сейчас просто осень, вот ты и хандришь. Давай ты будешь завязывать с этим? Отказывайся от этих своих мыслей а-ля «брошу всё и уйду работать дворником за сорок тысяч». Они не приведут тебя ни к чему хорошему. И прекращай пить. Этот «бычий кайф» когда-нибудь подведёт тебя к опасной черте.

— Я больше не хочу так, — сказал Анатолий, прикасаясь к своей скуле, где краснел порез. — Мне противно смотреть в зеркало, когда я бреюсь…

— Толя, если ты не думаешь о работе, то подумай хотя бы о деньгах. Где тебе ещё будут столько платить? У меня тут оператор жалуется, что не может прожить на сто тысяч в месяц, и я его прекрасно понимаю. Дело даже не в его алиментах. Не представляю, как вообще возможно существовать на такую сумму. Мне этого не хватит на неделю…

От этих слов я просто физически почувствовал, как грустит мой бумажник. Сумма, которая три часа назад казалась невероятно огромной, превращалась в порошок.

— …а ты хочешь бросить всё и уйти. Если я заикнусь о чём-то подобном, то меня линчует сначала вся съёмочная бригада, а потом персонально моя жена. Или ты поедешь к себе домой, и будешь жить на деньги от сдачи в аренду московской квартиры? Я, конечно, слышал, что в провинции можно как-то прожить на пятьдесят тысяч, но что ты там будешь делать? Сопьёшься?

Анатолий резко выдохнул через нос.

— Не я первый, не я последний, — проворчал он уже совсем заплетающимся голосом.

— Ну-ну, — скептически прокомментировал Макс. — Я платил массовке в Гродно по пятьсот рублей в день, и они за эти гроши работали! У меня это в голове не укладывается. В Москве за такие деньги мне не удалось бы нанять даже бомжей. Ты тоже так хочешь? Не поверю…

Он увидел кого-то в глубине вагона-ресторана и поморщился.

— Ладно, — бросил режиссёр. — Приедем и договорим. А сейчас подожди. Клиент.

Максим, добрый вечер! — раздался жизнерадостный голос рядом со мной. Я посмотрел вбок. К нам подошёл чуть склонный к полноте мужчина лет пятидесяти пяти, одетый в слегка тесный ему костюм несомненно зарубежного пошива. Слегка редеющие тёмные волосы были зачёсаны назад в неловкой и неудачной попытке скрыть намечающуюся лысину. Очки в тонкой позолоченной оправе были явно неновыми. Я внезапно вспомнил, что очень похожие очки я видел у банкира в Калининграде.

Анатолий продолжал смотреть куда-то вдаль, выходя своим взглядом за пространство вагона. Максим поднял взгляд.

— Здравствуйте, Виталий Сергеевич! — поприветствовал он гостя. — Прошу вас. Мужчина разместился рядом со мной.