Плотницкая готика - [52]
— Ой! она отстранилась, снова на этом проклятом локте — ты много читал Фолкнера?
— Давно. И неправда.
— Что?
— Ничего. — Он сел прямо, одна нога на полу.
— Но, в смысле разве тебе не нравится Фолкнер?
— Мне не нравится Фолкнер. Мне не не нравится Фолкнер. Он завладел своими штанами, — просто не пойму какого чёрта мы заговорили о Фолкнере.
— Но почему ты, в смысле куда ты.
— Сигарета… он вдел одну ногу, — я оставил вещи внизу.
— Но нет… она поймала его за плечо — в смысле, прямо сейчас ведь необязательно? вставать в смысле?
— Почему бы и нет.
— Ну потому что ты, в смысле потому что мы разговаривали… её ладонь сбежала по его руке туда, где он увял у неё на глазах — и ты можешь не вернуться.
— В виде собаки, что ли? комара? Он резко натянул штанину, освободил ногу для второй — стервятника?
— Нет я не хотела сказать, я хочу сказать я не хотела тебя расстраивать из-за Фолкнера я думала ты говорил о Фолкнере, и в смысле не знаю читала ли сама много Фолкнера. Не считая «Сердца тьмы», это я кажется разок читала.
Он откинулся, просто глядя на неё, на то, как усилия затуманивают чистые плоскости её лица, размывают свет глаз. — Это отличная вещь, сказал он наконец.
— Где в самом начале домой куда-то на юг отправляют тело девушки? и катафалк по дороге на кладбище то и дело ломается? Он только глядел на неё. — Потому что в смысле я до сих пор иногда могу путать. Например про людей на перевернувшемся катере, как я слышала по радио? и их героически спасла передовая охрана? Её рука блуждала вверх по его всё ещё оголённой икре на кровати, через колено, — как думаешь поэтому люди пишут? прозу в смысле?
— Из-за возмущения… он приблизил ногу.
— Нет или может просто от скуки, в смысле кажется потому мой отец всё это и придумывал, от скуки, ему было скучно читать маленькой девочке на коленях потому истории всегда были о нём… её рука продолжала путь, задерживаясь пригладить волосы в своем прогулочном движении — потому что как ты сейчас сказал, про пленника чужих надежд? и про разочарование? В смысле кажется люди пишут потому что всё стало не так как должно.
— Или мы не стали. Нет… его ноги раздвинулись шире для её пальца, накручивающего колечко волос — нет, все хотят быть писателями. Думают если с ними что-то случилось то это интересно потому что случилось именно с ними, слышат про кучи денег за что-нибудь дешёвое, что-нибудь сентиментальное и вульгарное будь то книга или песня и им не терпится продаться.
— Ой. Ты так думаешь? Теперь её рука поднялась к развилке его ноги, раскрылась, словно чтобы взвесить там свою находку, — потому что в смысле мне так не кажется, не кажется что они продаются сказала она, её голос взвешивал идею будто впервые, — в смысле несчастные люди которые пишут всякие плохие книжки и ужасные песни, и поют? По-моему они стараются как могут… её рука мягко сомкнулась. — Вот почему это так грустно.
— Да… он почти незаметно сдвинулся, стараясь избавиться от этих штанов — ты права правда же.
— А когда не получается… её хватка крепче сжалась на внезапном напоре, — когда они стараются и не получается…
— Да это, когда они, это хуже да… его большой палец дёргал за петлю ремня с той же спешкой, с какой он натягивал штанину — это, правда же хуже не бывает да, потерпеть неудачу в том чего и делать-то не стоило это…
— Потому что ведь ты мог! и её рука пропала. — Писать чудесные вещи в смысле, мог бы. Потому что твои руки… она схватила ближайшую, — я за ними следила. Они делали столько всего… и она подняла их перед ним.
— Да, я видел сказал он, откидываясь.
— Потому что разве ты никогда не хотел? в смысле писать? В смысле ты где только не был и всякая романтика, всё о чём ты рассказывал вчера ночью сидя перед камином, о том как в тот первый раз нашёл золото в Африке когда был такой молодой а тебя приняли за сумасшедшего? и где ты только не был? В смысле например Маракайбо даже звучит так, звучит так таинственно и… она осеклась, пристально изучая его руку, растопырив пальцы. Никогда там не был ответил он, это телефон? Это просто работа, он искал там работу. — А. Потому что я думала… Она выделила большой палец, поднесла ближе почерневший ноготь, изучая — что случилось. Что случилось… Прищемил дверцей машины сказал он, года три-четыре назад, повезло не остаться без проклятого ногтя когда зазвонил телефон и она раскинулась за трубкой поперёк кровати, — алло?.. Нет это не нет, вы уже звонили я говорила что её нет два года, я даже не…
— Дай сюда! и он схватил, — Брайан? это ты? Что ты… Тебе же только что сказали да? что её нет два года? Она не… хорошо, ладно, тебя тоже давно не было, я не… Брайан слушай, мне не интересна твоя поездка на Юкатан. Не хочу слышать как ты жил с индейцами. Ничего о твоих интересах… Нет и не стану передать ей твой адрес когда увижу! Я не знаю где она можешь ты вбить себе в голову? Просто хватит сюда названивать, можешь ты вбить себе в… и он ещё недолго держал заглохшую трубку, после чего отдал, лёг навзничь, чтобы её рука вернулась от телефона и раскрытой пробежала по плоскому животу и обратно, и обратно, где напор, который она рукой раскалила стоймя, лежал измождённым, пока удалялись её поиски, её хватка, — проклятый идиот…
Прямо в центре небольшого города растет бесконечный Лес, на который никто не обращает внимания. В Лесу живет загадочная принцесса, которая не умеет читать и считать, но зато умеет быстро бегать, запасать грибы на зиму и останавливать время. Глубоко на дне Океана покоятся гигантские дома из стекла, но знает о них только один одаренный мальчик, навечно запертый в своей комнате честолюбивой матерью. В городском управлении коридоры длиннее любой улицы, и по ним идут занятые люди в костюмах, несущие с собой бессмысленные законы.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).