Плетеный Король. Легенда о Золотом Вороне - [51]
Советники спешно взялись за дело, а Плетеный Король удалился на конюшню, чтобы переночевать там вместе с лошадьми.
Так всегда было и будет.
Август любил хорошие примеры и порядок. Старался держать под контролем все, что можно. После того как его родители развелись, он сверху донизу отдраил весь дом. Когда пришел Джек, Август остервенело натирал швы между квадратами напольной плитки. На вопрос Джека, зачем он это делает, Август ответил: «Если я не могу исправить одно, то хотя бы постараюсь привести в порядок другое». Он следовал этому принципу всегда и во всем.
Но порой Август уставал. Желание контролировать пропадало, и на смену ему приходило желание подчиняться. А если Август хотел быть ведомым, то Джеку приходилось вести его за собой. Перекладывать ответственность было не на кого.
Сидя на крыше пикапа метрах в трех от Августа, он наблюдал за другом, который пинал листья и камушки на краю лесной опушки. Джек смотрел на его затылок, на отросшие, уже чуть длинноватые волосы. На этот раз Август не глядел на него в ответ из-под той маски, которая закрывала его лицо в видениях Джека. Август с размаха метнул камушек в поле и издал радостный вопль, заметив, что снаряд приземлился дальше, чем он рассчитывал. Подобрал следующий. Но этот, едва вылетев из руки Августа, превратился в стрекозу. Джек закрыл глаза, надеясь, что, когда их откроет, картинка обновится и мир снова станет нормальным.
Ничего не изменилось. Ну конечно, блядь, не изменилось! Хватит уже надеяться на это. С недавнего времени вокруг Августа начали порхать серебристые птички. За исключением того, что эти создания явно предпочитали Августа ему, в остальном они куда больше походили на обычных птиц, нежели вороны, но Джек уже заглянул в справочник – проверил, какие виды пернатых обитают в этой местности, и таких не обнаружил, а значит, они тоже часть видений. Ну, по крайней мере симпатичные. В эту самую минуту птички уселись на крышу автомобиля почти рядом с Джеком. От холода они распушили перышки и время от времени постукивали клювиками по рифленой поверхности. Джек медленно и очень осторожно протянул руку, чтобы погладить одну из них, но птаха отпрыгнула в сторону, недовольно чирикая. Он попытался снова, и птица сердито захлопала крыльями, а потом перелетела с крыши на землю.
Джек фыркнул, перевел взгляд на Августа и… что же он увидел? Некто с лицом Августа стоял на опушке и смотрел прямо на него. Лицо этого Августа ничто не закрывало, в темных глазах светилось любопытство. Кровь на груди засохла уродливым бурым пятном, а сам он замер в неподвижности – настоящий Август не смог бы так никогда.
Джек встал и отряхнул джинсы. Зашагал по траве, остановился прямо напротив застывшей фигуры. Он уже месяц не видел глаз своего Августа – все из-за маски, закрывающей их в этом мире, – и потому сейчас жадно разглядывал лицо товарища. Другой Август тоже смотрел на него.
Пользуясь возможностью, Джек подошел еще ближе. Медленно опустился на колени и вонзил скрюченные пальцы в землю. Он рыл и рыл, а потом вдруг нащупал то, что искал, и резким движением вытащил это на поверхность: тонкий металлический ободок, перевитый корнями. Джек очистил его от земли. Другой Август склонил голову и дрожащими руками поднял корону. Джек забрал ее и водрузил ему на голову. Что делать дальше, он не знал.
Другой Август перехватил его руку и дотронулся губами до безымянного пальца, но Джек отдернул кисть. Сердце застучало в груди, точно отбойный молоток. Он не имел права ощущать прикосновение этих губ без разрешения, будь то иллюзия или явь. Другого Августа удивила такая реакция, однако он вновь почтительно склонил голову, как будто бы все понял.
Где-то сзади громко каркнул ворон; вздрогнув, Джек вышел из оцепенения и оглянулся на свою машину, а когда повернулся обратно, его Август нерешительно улыбался ему из-под проклятой маски, без которой этот мир не давал Джеку видеть друга.
– Что? Чего ты так на меня уставился? – Август нервно повел плечом.
Джек быстро сменил выражение лица, хотя и не понял, что именно не понравилось Августу. Нужно скорее привыкнуть к этой постоянной смене, пока Август не засыпал его вопросами.
– Идем, – увернулся он от ответа и, миновав опушку, двинулся вглубь леса, ведя Августа к реке.
Август отодвигал ветки, грозившие ткнуть их в лицо, следил, чтобы Джек не споткнулся о корни, скрытые в зарослях, и в конце концов Джек просто сгреб его за руку и пустил вперед.
Когда они добрались до берега, Джек с трудом различил журчание воды, перекатывающейся через камни. Он по-прежнему видел перед собой что-то похожее на лесные дебри, но упрямо шел вперед. Он зашлепал по воде, погружаясь в мягкий ил, вокруг щиколоток завихрилось течение. Август дергал его за руку и громко возмущался, однако Джек упрямо двигался дальше. В конце концов Август, как обычно, сдался и последовал за ним.
Джек завел его в воду почти по грудь, затем уложил голову ему на плечо у самого изгиба шеи. Джеку было страшно. Он не вполне понимал, к чему приведет его согласие, а вид другого Августа всегда вызывал у него тревогу.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.