Племя вихреногих - [14]

Сейчас ему было совсем не до стихов, но Димка не знал, что записывать — в голове царил сумбур, никаких связных фраз, достойных внимания потомков, в ней пока что не просматривалось. Может быть, потом, когда всё как-то успокоится…

Он снова покачал в руке копье. Весь этот день он не расставался с этой тяжелой и совсем неудобной жердью, — но с ней ему было спокойнее. За день он так привык к ней, что даже здесь, во вполне безопасном месте, не расставался. Это было совсем новое, незнакомое чувство, — чувство данной оружием уверенности. А вторым незнакомым чувством было чувство Мужчины, Защитника — очень, надо сказать… ну, не приятное, ПРАВИЛЬНОЕ скорее.

Конечно, Димка и собирался стать защитником, — он твердо знал, что пойдет в армию, что пойдет и на фронт, если будет надо, — но это же потом, когда он станет совсем взрослым! Пока что дальше пионерской «Зарницы» с деревянными автоматами дело не заходило, — даже НВП начиналась лишь в девятом классе, — да и в армии он будет защищать не кого-то конкретно, а всю свою страну. А тут он защищал тех, кого знал, можно сказать, всю свою сознательную жизнь. Это не то же, конечно, что защищать Родину, — но всё равно здорово. Эдик, правда, развыступался насчет того, что раз они, мальчишки, защищают девчонок, те должны тащить за них их груз. Логика в его заявлении была, — с тяжеленным рюкзаком за плечами не слишком-то повоюешь, — но девчонки напустились на него с такой силой, что на Эдика жалко стало смотреть. Аглая даже заявила что-то насчет феодализма — мол, он и вырос из того, что такие вот люди только и умели, что махать мечами, да заставлять работать на себя других. Эдик обиделся, а Димка подумал, что не так уж он и не прав. Заставлять работать на себя других — это, конечно же, подлость, да и уметь только драться — тоже не слишком-то хорошо. Но и равнять всех под одну гребенку — это тоже не дело…

Мальчишка ещё раз вздохнул и осмотрелся. Собственно, лагерь они разбили уже давным-давно, но спать никто пока не собирался, несмотря на усталость, — слишком много накопилось впечатлений. Да и нельзя тут спать всем — придется выставлять часовых, и не по одному, а по двое, и только мальчишек, что бы ни говорили там эти противные девчонки… Нет, понятно, что своим визгом они смогут поднять и мертвого — а дальше-то что? Одним визгом, без твердой мужской руки, с какой-нибудь здешней зверюгой не справиться…

Сейчас Эдик и Максим сидели возле запирающего тропу костра, рядом с изрядной кучей натасканных из окрестного леса дров — их должно хватить на всю длинную здешнюю ночь. На берегу озера кучно стояли палатки, перед ними горел второй костер. Возле него вновь возлежал Андрей — хорошо хоть, он мог идти сам, тащить его по этим лесам было бы тяжеловато… Аглая сидела рядом, и что-то бодро строчила в путевой журнал — интересно, насколько ей его хватит, при таком-то энтузиазме, с усмешкой подумал мальчишка. Ирка возилась с гербарием — даже на ходу она то и дело ухитрялась что-то сорвать и теперь сортировала добычу. Вон, и у неё половина гербарных листов уже заполнена, подумал Димка. Что она дальше-то делать будет?..

Танька перевязывала руку Сашки, — то ли помогли антибиотики, то ли здешним микробам оказался не по зубам крепкий организм землянина, но его рана не воспалилась. Борька Стеклов сидел на берегу озерца с самодельной удочкой — он не оставлял надежды что-нибудь там поймать. Юрка, сопя от усердия, починял порвавшиеся штаны, — помощи от девчонок в таком деле не дождешься, понятно же. Машка деловито сортировала и перекладывала продукты, — Аглая поручила ей провести инвентаризацию их продовольственных запасов, чем она с энтузиазмом и занималась. Одним словом, все, более-менее, были при деле.

Моё племя, вдруг подумал Димка, и сам удивился этой мысли. Какое племя? Вон стоят палатки, в свете костра ярко пламенеет Аглаин красный галстук… Но, с другой стороны, полуголые мальчишки с самодельными копьями, незнакомые кроны деревьев, дикие скалы вокруг…

В свое время Димка немало играл в индейцев, так что никак не мог сказать, что эта картина ему не нравилась. С другой стороны…

Мальчишка вдруг подумал, что сейчас для них главное — остаться собой, советскими пионерами, не превратиться в настоящих дикарей. И не потому, что это кому-то нужно там, на родине, нет, хотя и это тоже — это нужно им самим. Потому что если они перестанут быть пионерами, — то кем они станут?..

Краем глаза Димка заметил какое-то движение среди сложенных возле палаток рюкзаков. Один из них ощутимо шевельнулся, а потом неуклюже пополз в сторону обрыва, — его кто-то утаскивал!..

Богатое воображение мальчишки мгновенно нарисовало ему злобного голодного шакала, покусившегося на их пионерские запасы, и он побежал в ту сторону. И вдруг замер, словно наткнувшись на стенку.

За рюкзаком шевелилось что-то длинное, белое, похожее на змею… да черт, вообще ни на что не похожее!..

Вдруг мальчишке показалось, что за рюкзаком, — кстати, это ведь Машкин рюкзак! — явилась целая компания странных существ.

Возле клапана рюкзака, словно пытаясь влезть в него, копошилась какая-то черная бесформенная масса — самое страшное было то, что Димка никак не мог понять, ЧТО ЭТО. На миг ему померещился здоровенный паук, — но у этой твари не было ни головы, ни ног, ни глаз — вообще ничего, просто космы черного меха. За ней шевелилось что-то большое и белое, а за ним — ещё две таких же твари поменьше.