Не царское конечно дело бревна таскать — но постройкой флота руководил всё же Игорь, который куда лучше в этом разбирался, и он, Димка, по сути, остался не у дел. А бездельничать ему вовсе не хотелось. Тем более, что самой сложной работой было свалить здоровенные стволы с помощью каменных топоров, обрубить их сверху и снизу, очистить от веток. А уж перетаскивать их к берегу, где ребята под руководством Игоря подгоняли их и собирали в плоты, было куда как быстрее и не занимало много времени. На одно же дерево у лесорубов уходил иногда не один день. Димка бесился порой от неспешности их работы — на неё ушла уже неделя и конца до сих пор видно не было, но вариантов, к сожалению, не имелось. Добраться до Столицы вплавь при всём старании не вышло бы, слишком далеко она от берега…
Димка сразу же выслал к ней разведчиков — они вернулись лишь сегодня, но смогли сказать только, что Столица высится на положенном ей месте, а угнанные Метисом и его бандой плоты стоят в бухте возле неё. Димка бесился от мысли, как там их девчонки в мстительных руках "Аллы Сергеевны" — но теперь с удивлением понял, что мысли о них занимают его всё меньше. Это вызывало у него облегчение — и страх. Облегчение оттого, что жить так было куда как попроще, а страх потому, что разлюбить Машку ему всё же не хотелось. Но он не видел её уже несколько недель и образ девчонки в его памяти всё же несколько потускнел. Тем более, что за это время прошла словно бы целая жизнь…
Жизнь здесь, у моря, тоже оказалась непростой — прежде всего в плане того, чем прокормить две с половиной сотни ребят. Раньше было больше — но добрая половина бывших рабов, разбившись по прежним своим племенам, отправилась бродить по миру — в поисках нового пристанища или просто так. Димка не стал их задерживать, хотя Игорь и говорил, что это сильно замедлит работы. Димка, правда, с ним не согласился — он и боролся за то, чтобы освободить рабов, да и оставшихся было не так просто накормить. И так большую часть времени ребята занимались рыбной ловлей и сбором съедобных плодов в близком лесу — и это была вовсе не простая работа, учитывая змееволков и разную другую гадость. Так что Димке просто совесть не давала бездельничать. К тому же, здорово было заняться иногда простым физическим трудом и перестать забивать голову мыслями о том, какие козни строят ему оставленные в Безвозвратном Городе Хоруны и Метис с "Аллой Сергеевной" в Столице, где сейчас обретается Серый с Андрюхой и Антоном, что сталось с отправленным к Нурнам Эдиком, не освободился ли уже Червь и так далее, и так далее, и так далее…
Нельзя было сказать, правда, что его жизнь тут состояла из одних только забот и хлопот. Он — как и все прочие — вволю купался, как вот сейчас, сидел по вечерам у костра, к тому же, Вайми приохотил его к песчаным ваннам — то бишь к тому, что друзья наваливали на него целую гору песка. Едва в силах дышать под массой горячего, нагретого солнцем груза, чувствуя, как туго в его теле пульсирует кровь, Димка ощущал какое-то нутряное, животное удовольствие. Ну и усталость эта процедура снимала просто замечательно…
Он покосился на сидевшего рядом Астера. Вайми был здесь личностью в каком-то смысле легендарной, известной под множеством имен — Золотой, Бродяга, Сочинитель. Последним именем Вайми был, конечно, обязан своим россказням о мире за пределами Ойкумены. Димка в них не верил — хотя и признавал, что слушать их интересно. Его отношения с Вайми до сих пор оставались… сложными. Называть Астера слабаком и трусом уже не получалось — он умел и любил драться, прекрасно плавал, бегал и лазал, используя, как он говорил, опыт детства. Димке до сих пор было стыдно вспоминать, как он не смог влезть на дерево, на которое Вайми взлетел, как по лестнице, да ещё и удостоил его фразы: "если ты не видишь, за что уцепиться, то ты — идиот". Это было обидно, но тут уж Димка поделать ничего не мог. Не все рождаются такими вот здоровыми, как Вайми или например Максим…
Димка понимал, что отчасти его отношение к Астеру порождено обычной завистью. Но лишь отчасти. Что-то в нем было такое… что не позволяло им подружиться так, как он, например, подружился с Максимом. Может, воспоминание о том, что Вайми сделал со жрецом… а может, и что-то другое.
— Слушай, а тебе самому не мерзко было это делать? — всё же не удержался он.
Вайми быстро повернулся к нему. Золотистая физия его так и лучилась нехорошим, злым весельем.
— Ничто так не бодрит, как убийства. Особенно убийства душ. Ты это ведь хотел услышать?
Димке захотелось смущенно опустить глаза… но он не стал. Не девчонка же он, на самом деле!
— Я серьёзно спрашиваю, между прочим.
Теперь Вайми смотрел на него весьма хмуро.
— Знаешь, что я сказал, когда просил сделать меня… тем, кем я есть сейчас? Я сказал, что у меня есть только одно желание. Стать огнем, бегущим по лесам и равнинам, огнем, пожирающим племя черных душ.
Димка всё ещё не опускал глаз.
— Ты не огонь.
— "Я — это пламя. Я — это… смерть". Так сказал один дракон.
— Дракон?..
Вайми уже откровенно скалился и Димка понял, что никакого ответа не получит. Вот за это я его и не люблю, подумал он. Никогда не поймешь, когда он говорит серьёзно!..
