— Эй, полегче…
— Уизли проснулся? — Малфой одним движением головы заставил рыжеволосого замолчать, и теперь тот лишь щурился из-под своей рыжей чёлки.
— Не нужно, Рон, — тон Грейнджер был холодным и строгим. — Ты же знаешь, это не стоит особенного внимания. — Она, кажется, смотрела прямо на Малфоя каких-то несколько секунд, но серые глаза в этот момент сверлили лицо Уизли.
Тот послушно поджал губы. В классе повисла напряжённая тишина. Только Нотт постукивал пальцами по углу парты, ухмыляясь краем рта.
— Что такое, а? — Блейз сделал шаг к гриффиндорцам. — Маленькая шлюха сказала «место»?
— Нет, Гарри, перестань!
Поттер выхватил палочку, направляя её на Забини, который был готов сорваться с места в любой момент. Грейнджер вскочила на ноги, цепляясь за рукав своего дружка, глядя с испугом и что-то шепча, хмуря тонкие брови. Из сбивчивой речи до ушей Малфоя долетали фразы о приходе МакГонагалл и снятых очков с факультета, ненужных проблемах и здравомыслии.
Однако мозг практически не воспринимал слова.
Драко смотрел, как её рука сжимала предплечье Поттера. Он вспомнил, как сам держал её за плечи. Отвращение накатило на него вместе с другим, более разрушающим чувством.
Видит Мерлин, он не собирался этого говорить, но…
— Как это мило, — голос был тихим, однако все замолчали, — я просто рассыпаюсь в восторгах. Шрамированный кретин и грязная грязнокровка.
Грейнджер онемела, кажется. В тот момент, когда слизеринцы взорвались почти болезненным смехом, Малфой наблюдал, как она поворачивает голову и смотрит ему прямо в глаза. А потом, не отводя взгляда, поднимает руку и с нажимом вытирает скулу, лишь сильнее размазывая тёмные пятна по нежной коже.
Нет. Ох, нет. Отвернись. Чёртова дура, отвернись от меня.
Взгляд напоминал шоколад. Горький, горячий, растопленный. Касается его кожи. Какой он на вкус?
Сладость, приторность. Он бы хотел попробовать его. Прямо сейчас приоткрыть рот и поймать его кончиком языка. По шее пробежала дрожь, и крошечные волоски на затылке встали дыбом, пока грязнокровка дышала, раздувая точёные ноздри то ли от злости, то ли от обиды.
Воспоминание о влажном языке, скользнувшем, кажется, совершенно случайно вчера по его губе, заставило подобраться. Хотелось намотать на кулак её густые волосы, потянуть и запрокинуть голову так, чтобы на тонкой шее натянулась кожа. А потом накинуться на её губы. Въедаться в рот, ощущая ненавистный вкус корицы.
Грёбаной корицы.
Интересно, а она дала бы трахнуть себя в этом кабинете? На парте. У стены. На столе у старухи МакГонагалл. Он бы трахал её, упиваясь сладкими криками. Она бы неотрывно смотрела ему в глаза. Рот был бы открыт, и Малфой ощущал бы её стоны, рычание. Или хрипы, когда она сорвала бы себе голос. А он бы кусал её, проникая глубоко внутрь.
В её рот. В неё саму. В её сознание.
Живот Драко напрягся, а рука помимо воли поправила мантию, скрывая набухающую эрекцию.
Картинка явно нарисовалась в голове, принесённая в мозг горячим потоком крови, что, кажется, кипела в венах. Но не успела задержаться.
— Ничего остроумнее я и не ждала от тебя.
Ледяной голос.
Он скривил губы, возвращаясь в реальный мир, ощущая раздражение, и с утроенной желанием ненавистью выплюнул:
— Закрой рот, — и, обведя насмешливым взглядом горящее лицо, добавил зачем-то: — уродина.
Брови Грейнджер приподнялись от неожиданности.
Драко и сам удивился. Слизеринцы же поддержали его слова гоготом. Пэнси хохотала громче всех, одобрительно поглаживая его плечо. Захотелось вдруг отодвинуть ее от себя. И, к ужасу Малфоя, вернуть свои слова обратно.
Судя по тому, как вспыхнули глаза Поттера, он уже готов был кинуться и вцепиться в глотку Драко, но у двери послышалось негромкое и сухое покашливание и быстрые шаги.
В класс вошла старуха МакГонагалл, и слизеринцы, по-прежнему тихо переговариваясь и посмеиваясь, сели по местам. Малфой уставился на свои руки.
— Я надеюсь, мне просто показалось, — строго произнесла она, проходя мимо, — что здесь назревает перебранка.
— Конечно, профессор. Всё прекрасно.
— Чудно. В таком случае, вы соизволите занять свои места. Мистер Нотт. Парты созданы для того, чтобы писать за ними, а не сидеть на них.
Малфой снова покосился направо, заметив, что Поттер, стиснув зубы, бросил в их сторону ещё один тяжёлый взгляд.
Грейнджер сжала губы и отвернулась, усаживаясь за свое место, где Невилл, красный словно рак, начал бормотать слова извинения.
Давай. Проси прощения, кретин. Видишь, что из-за тебя произошло?
Драко надеялся, что грязнокровка покривится или скажет что-то ещё, но она просто отвернулась. Села к нему боком. А через секунду к ней прилип чёртов Поттер и всё ещё скованный перебранкой Уизли.
Драко фыркнул, подтаскивая к себе книгу и бездумно открывая её на первой попавшейся странице.
Интересно, с каких пор он стал так разборчив в выражениях?
К чёрту.
К чёр-ту.
Пэнси зашептала что-то ему на ухо, но он не разобрал слов — специально, наверное. Он не хотел понимать окружающих.
Он не хотел понимать даже самого себя.
* * *
До встречи в библиотеке с Куртом Миллером оставалось чуть больше часа, и Гермиона решила свободное время посвятить занятиям травологией у себя в спальне.
