Платина и шоколад - [24]

Взгляд её приковался к его рукам, которыми он зарылся в волосы.

Тонкие, красивые, со слегка выпирающими костяшками и узелками вен у запястий.

Гермиона зачарованно наблюдала, как они сжимаются в кулаки, пропуская волосы сквозь пальцы. Платиновые, блестящие в свете огня. Таких нет больше ни у кого. И теперь почему-то она совершенно точно была уверена — прикосновение к ним напоминает прикосновение к шёлку.

Было видно, как поднимаются его плечи от тяжёлого дыхания. Свитер облегал тело Малфоя так, будто был его второй кожей. Но не белоснежной. А совершенно чёрной.

Поджала губы.

Никак не могла заставить себя шаркнуть ногой или же пошевелиться, чтобы выдать свое присутствие.

— Ты топаешь как грёбаный слон. Я услышал тебя еще на ступеньках, грязнокровка, — приглушённый голос проколол её будто воздушный шарик, который с хлопком выпустил весь свой воздух.

Стало даже немного легче.

— Всё нормально? — спросила как ни в чём не бывало. И сжала в кармане палочку.

Он повернул голову. На его профиле запрыгал свет, отбрасываемый камином, отчего показалось, что кожа стала на момент не такой холодной. Каменное лицо не выражало никаких эмоций.

— Ты что, поиздеваться решила?

Действительно. С какого чуда ты вдруг решила поинтересоваться у Малфоя, всё ли у него нормально?

Гермиона отвесила себе мысленную оплеуху. Если она и старалась вести себя «как обычно», то у неё это выходило из рук вон плохо.

— Совсем нет. Показалось, что ты… взволнован.

Пожалуйста, заткнись, Гермиона. Делать всё ещё хуже совершенно не обязательно.

Затаив дыхание, она наблюдала, как он поворачивается к ней. Чувствовала его взгляд на своей старой рубашке, слегка потертых джинсах и кроссовках. Захотелось прикрыться. Но что-то заставило с вызовом приподнять подбородок.

Он покривил губами.

— Что, Малфой, не твой уровень? — произнесла, и от секундной заботы, которая обычно просыпалась, когда она обращалась к своим мальчишкам, в голосе не осталось и следа.

— Заткнись, Грейнджер. Предлагаю побыстрее закончить это. Я не в настроении терпеть тебя слишком долго.

— О, поверь мне, это взаимно.

Он фыркнул и молча вышел из гостиной.

Она несколько секунд смотрела ему в затылок. Ну, конечно, лишь Малфой может, не сказав ни слова, послать тебя куда подальше. Просто развернувшись и подставив яростно-бессильному взгляду свою спину.

Гермиона зашагала за ним, сжимая зубы и заставляя себя не смотреть на него.

Минута, ещё минута.

Десять. Пятнадцать. Они молчали. Он шел немного впереди. Она — за ним.

Патрулировать оказалось не так уж и плохо. Когда они закончили с первым этажом, Гермиона совсем расслабилась, посвятив себя осмотру любимых стен и портретов, поглядывая время от времени на фигуру слизеринца, почти сливающуюся с мраком.

Лишь волосы выделялись ярким пятном.

Когда ей надоедало всматриваться в темноту, она снова переводила взгляд на Драко, замечая, что плечи его хоть и были прямыми, но с каждым разом сутулились всё больше.

Он засунул руки в карманы, уставившись прямо перед собой, весь в собственных мыслях. Желваки вновь ожили на его челюсти.

О чем он думал?

Конечно, её это не интересовало. Просто было странно видеть Малфоя подавленным. Настолько, что даже такая возможность как общее патрулирование наедине не была использована, чтобы морально задавить её своими подколами и идиотскими шуточками.

Как было бы в прошлом году.

Сейчас же он просто… шёл.

Молча.

Она отвела глаза и заставила себя не смотреть на него вовсе. Разве не радоваться она должна? Ему не до неё. О его отце трубит «Пророк». Возможно, кто-то начал дело, продолжающее дело Люциуса. А возможно, надеется, что это так. Или думает, как то, что о Малфое-старшем вспомнили газеты, отразится на нём самом.

Такой самодур, как Драко, всегда будет заботиться лишь о собственной шкуре. Пусть даже дело будет касаться родной крови.

Кровь Малфоев. Кристально чиста.

Гермиона скривилась. Ей стало противно и оттого — спокойнее. Вот. Вот то, что она ощущала к нему всегда. И будет ощущать.

Отвращение.

Ненависть.

Она так обрадовалась, что даже почти улыбнулась своим мыслям.

— Ты, блять, можешь так не топать? — вдруг прорычал он, резко оборачиваясь.

Приглушённый сжатыми челюстями и низкой яростью голос заставил её подпрыгнуть на месте.

— Да я иду тихо как мышь, — Гермиона упрямо уперлась в его глаза взглядом.

Темнота и воскрешённое чувство гадливости, обращённое целиком на него, давали поддержку и силы игнорировать ледяные иглы холодных серых радужек. Он сощурился. Развернулся и зашагал дальше, кривя губы.

Да что с ним такое?

Второй раз за вечер он не ответил ей. Второй раз позволил себе смолчать.

Почему?

Ощущение того, что всё идет не так, взвинтило раздражение Гермионы на тот уровень, где обычно тоненькая ниточка рвётся. И человек теряет терпение.

Видимо, поэтому её ноги резко топнули по каменному полу. Намеренно. Она услышала его сдавленный выдох. Он остановился.

— Что не так? — выпалила Гермиона прежде, чем он успел обернуться.

— Грейнджер. Не выводи меня.

— Ответь мне! — она обошла его и остановилась. — Я знаю тебя, Малфой. Знаю почти всю жизнь. Что происходит?

Он смотрел на Гермиону, сжимая губы.