Плата за страх - [51]
Стены его кабинетов серы и местами обшарпаны, но люди в них настолько увлеклись бурной деятельностью, что Кузнецовой нелегко было найти нужного человека. У завхоза «Снабсбыта» и загар был не по-зимнему яркий, и серьги в ушах сияли рубинами не отечественной огранки. Тощая, как стоячая вешалка, Мария Давыдовна Щеглова, не без удовольствия отметив, что выглядит побогаче холеной визитерши, охотно согласилась побеседовать. Сначала, правда, предупредила, что страховаться ни за что не станет. Она, мол, давно уже убедилась, что в нашей стране никому доверять нельзя.
— Еще бы! — согласилась Надежда Георгиевна. — Думали б вы иначе, и ваши серьги носил бы кто-то другой.
— Заметили качество? — гордо тряхнула головой Щеглова. — Ручная работа. Сама в прошлом году в Индии выбирала.
— Не может быть! И что, есть какие-то правила, — робко поинтересовалась Кузнецова, — как надо выбирать?
Ничто так не радует человека, как возможность блеснуть своей ученостью. И Щеглова охотно ею блеснула. Когда она закончила вдохновенную лекцию, в ходе которой не поленилась даже нарисовать несколько видов огранки, Кузнецова уже казалась ей женщиной пусть и недалекой, но очень внимательной.
— Так что зачем мне страховка, если у меня есть камушки?
— Конечно, — опять согласилась Надежда. — Тем более такие камушки. Но! Не всем так, как вам, удается. И я не думаю покушаться на ваши деньги. Просто нужна консультация. Надо обсудить жизнь с мудрым человеком.
— Ой уж! — скептически поджала губы Щеглова.
— Правда. К нам на работу просится один человек. Тамара Владиславовна Панкратова. Помните такую?
Кузнецова нисколько не лукавила. Чуть скрытничала, но не более. По лицу, взгляду и мимике Марии Давыдовны было видно: с этим недоверчивым и умным человеком честность — лучшая уловка. Надежда прямо сказала, что знакома с Панкратовой еще с института. И что тоже когда-то работала в Главснабе. А сейчас, уж коль случай привел сюда, ей стало интересно, почему не сложилась здесь карьера у старой знакомой.
— Понимаете, у нас ведь такая работа — надо ладить с людьми. А если у Тамары не получилось тут, то и в другом месте не получится.
Мария Давыдовна отозвалась сочувственным вопросом:
— Она и в институте была такой — безответной? — и тут же уточнила: — Вообще-то, что ни делается, все к лучшему. И она тут не процветала, и мы все от нее устали. Ни для кого ж не секрет, что фирма на ней держалась. Чего у нее не отнять, так это умения свести концы с концами. Не по части своей пользы, конечно. Тут она — я и в глаза ей это говорила — дура дурой. Прости меня, Господи, грешную. А у нас любят тех, кому лишь бы лямку тянуть. Вот ее на работу-то науськивали, а как платить — шиш. А она — как бульдог прямо: вцепилась в место, и не оторвешь! И когда они захотели от нее избавиться, для всех это сначала было как гром с ясного неба. Это же надо совсем оборзеть, чтобы избавиться от почти единственной добытчицы на всю контору! Ну, да наши шишки своей пользы не упустят.
Сказано это было с такой ухмылочкой, что стало очевидно: для говорившей подноготная событий ни неожиданностью, ни тайной не являлась. Кузнецова подыграла:
— И в самом деле! Зачем выпроваживать хорошую работницу? Уму непостижимо…
— Кому хорошая, а кому и не очень. Она ведь пахала, — многозначительно сказала Мария Давыдовна, и ее серьги качнулись, как готовые сорваться с мочек капли крови. — А если кто-то пашет… Рядом с ней другим-то ссылаться на отсутствие заказов трудновато.
— Что вы говорите?! — поразилась Надежда Георгиевна.
— Вот именно. У них там окопалась одна наша мать-героиня. Настрогала себе четверых и думает, что из-за этого с ней должны носиться, как с писаной торбой. «Ах, мои дети! Вы же знаете, что у меня четверо детей!» — передразнила Мария Давыдовна. — У меня и свекровка такая же. Сама наплодила пятерых и меня пилит, чтобы второго рожала. Житья от нее нет. А что из ее выводка только мой Виктор и добился чего-то, об этом и думать не желает. Остальные ее чада только и смотрят, как бы за счет брата присоседиться. А старуха их еще и науськивает. Нашла кормушку.
— И что свекровь-то, она у вас еще пока энергичная, да? — заинтересовалась Надежда.
— Куда там! На ходу разваливается. Шутка ли, родить пятерых да вырастить — что от тебя потом останется? Одни диагнозы. Но все, что муж ей ни даст, все своим голодранцам переправляет. Вот они то вокруг нас, то вокруг нее и вьются.
— Так эта, здешняя, с четырьмя, тоже слаба здоровьем?
— Некрасова-то? Ха! Да на ней воду возить можно. Пронырливая — ужас. Как что продать или перепродать для себя — не удержишь. Это на работу у нее сил нет, а для «сэбя» — ого-го! Некрасова — лучшая подружка, между прочим, жены Глебского. Это их шеф, который Панкратову выжил. Нинка Некрасова с его женой не разлей вода. Так что все понятно.
— Понятно? — Надя сделала удивленные глаза.
Но Мария Давыдовна еще не решила, стоит ли ей говорить все. Кузнецова решила подыграть:
— Наверное, эта Некрасова ради детей в лепешку расшибается?
— Не знаю, — поджала губы собеседница, — как она сама. А что других в лепешку расшибет — точно. У нее и дачка рядом с Глебскими. Вот Некрасова ей и напела: мол, муженек-то на Тамару глаз положил. Нинке в этих делах вообще-то можно верить. Она с Панкратовой глаз не сводила после того, как та у нее одного мужичка отбила. Бабенка Тамара смазливая, чего греха таить? Еще наряжалась всегда так, что на нее тут многие облизывались. Тем более все знали, что без мужа. Ну и — вы ж знаете, какая у нее любовь с прежним начальником отдела была? Ах, как тогда Томочка расцвела, как расцвела! Но Гаврилов ушел, а Тома не из тех, кто на безрыбье клюет. Очень я ее за разборчивость уважала. И Глебскому с его широким задом там ничего не светило. Я вас уверяю. Но жене-то его рисковать на кой? Времена такие, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Глебская сороковник давно разменяла. Ей одной оставаться, сами понимаете. Вот и взяла своего драгоценного за горло. Тот, наверное, не очень-то и трепыхался.
В порыве гнева гражданин Щегодубцев мог нанести смертельную рану собственной жене, но он вряд ли бы поднял руку на трёхлетнего сына и тем самым подверг его мучительной смерти. Никто не мог и предположить, что расследование данного преступления приведёт к весьма неожиданному результату.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
В небольшом городке Владимирской области одно за другим происходят преступления, связанные с одним из крупнейших обувных предприятий страны. В подозрительной автокатастрофе погибает главный бухгалтер, происходит пожар на фабрике, прокурора Марию Шнейдер обнаруживают повешенной в собственном доме. Для расследования громких преступлений из Москвы вызывают группу полковника Реваева.
Сашка Шубин, простой парень из Донбасса, не отделял себя от своей страны. Родился в СССР, учился в школе, отслужил в армии… Когда советская Украина стала независимым государством, Александр не особо философствовал: вокруг по-прежнему была его страна и люди общей с ним судьбы… События 2014 года раскололи понятный ему мир, и в глубокую расщелину гражданского противостояния стало стремительно затягивать людей и территории. Александр, которого события на киевской площади Независимости застали командиром столичного спец подразделения МВД «Беркут», поставлен перед сложным выбором.
Следователь Лунин вновь получает дело, которое с полным основанием можно занести в категорию безнадежных. Успешный бизнесмен с женой и дочкой выехал на машине в длительное путешествие по стране. Остановились на пикник в живописном месте. На них напала группа неизвестных. Жена и дочь погибли, муж — в реанимации. Очнувшись, не мог сообщить ни одной подробности. Никаких следов, никаких улик… Кажущийся неповоротливым Лунин начинает поиски хоть каких зацепок, но каждая ниточка рвётся: возможные свидетели гибнут друг за другом.
Бывший офицер спецслужб Юрий Огнев догадывается, по чьей вине он стал заключенным и вынужден отбывать наказание. Он задумывает и осуществляет дерзкий побег из лагеря таким образом, чтобы никто не стал искать его. Он лелеет планы поквитаться с обидчиком. Пробираясь по заполярной тундре, Огнев натыкается на «эхо войны» — погибший советский самолет, так и не довезший до американцев золото в счет оплаты ленд-лиза. Он решает забрать золото и воспользоваться им для мести, ну и, конечно, чтобы жить дальше, как захочется, в свое удовольствие…