Пламя над тундрой - [142]
Ревкомовцы прибавили шаг. Снег громко скрипел под ногами, мороз заметно крепчал, щипал за лица.
Окна во второй половине дома были освещены. Значит, Громов у себя. Берзин первым подошел к двери и требовательно постучал. Остальные стояли, приготовив оружие.
В глубине дома хлопнула зверь. Послышались чьи-то шаги, и женский голос спросил:
— Кто там?
— Открывай, Фрося, — сказал Мандриков, узнав прислугу начальника уезда, — господин Громов дома?
— Иннокентий Михайлович у себя, — служанка распахнула дверь и, увидев вооруженных людей, отшатнулась. — Батюшки! Господи, помилуй! Да что же это такое?
— Не бойся, Фрося, — сказал Мандриков и шагнул в темный коридор. За ним двинулись остальные. Они вошли в переднюю комнату. Жена Громова растерянно поднялась навстречу вошедшим с вязаньем в руках.
— Не бойтесь, — сказал Мандриков. — Где муж?
Она метнулась было к двери кабинета, но Берзин преградил ей дорогу.
Успокойтесь. Идите на кухню!
Она с плачем вышла.
Когда Берзин, Мандриков и Куркутский распахнули дверь кабинета, управляющий даже не поднялся из-за стола, продолжая перелистывать какие-то бумаги. Рядом с чернильным прибором стояли графин с водкой и тарелка со строганиной. Громов был одет по-домашнему.
При виде ревкомовцев он нахмурил кустистые брови и изобразил на лице недовольство:
— Что вам угодно? Кто вы такие? — голос его даже не дрогнул.
— По постановлению Анадырского Совета рабочих депутатов вы арестованы, — сказал Берзин.
— Каких депутатов, какого Совета? — Громов махнул рукой, нахмурил брови. — Я такого не знаю.
Управляющий как ни в чем не бывало налил рюмку водки, опрокинул ее и только, тогда встал со стула.
— Что это за маскарад! Потрудитесь объяснить. И прикройте дверь. Вы выстуживаете квартиру. — Громов презрительно смерил глазами Куркутского, стараясь не смотреть на Берзина и Мандрикова.
Чуванец машинально прикрыл дверь. Берзин повелительно сказал:
— В Анадырском уезде установлена советская власть. Вы арестованы и потрудитесь сейчас же сдать оружие и деньги!
— Ах, вам нужны деньги? — усмехнулся Громов. — Так бы сразу и говорили. Я люблю иметь дело с прямыми людьми. Грабеж есть грабеж…
— Прошу вас одеться, — прервал его Берзин. — Обыщите комнату, — обратился он к Куркутскому и Мандрикову.
Громов с ненавистью посмотрел на Берзина и стал неторопливо одеваться. За окном послышалось несколько выстрелов.
— Больше оружия в доме нет? — спросил Берзин, когда товарищи закончили обыск и положили на стол два револьвера и несколько пачек патронов.
— Это все, — буркнул Громов. Сейчас он проклинал себя за то, что не арестовал этих большевиков, когда о них сообщил Рыбин. Какой промах! Бессилие и тоска охватили Громова.
— Где ключ от сейфа? — спросил Берзин.
Громов покорно отдал ключ.
Берзин открыл сейф, пересчитал деньги и сказал:
— Пишите.
Под его диктовку Громов написал:
«По требованию Анадырского Совета рабочих депутатов мною сего 16 декабря 1919 года сданы казенные деньги всего в сумме двухсот семидесяти тысяч семисот тридцати двух рублей (270 732 р. 57 к.) российской монетою и четыре доллара восемьдесят центов (4 д. 80 ц.) американскою валютою.
Управляющий Анадырским уездом Громов».
Берзин внимательно перечитал расписку и красным карандашом перед словом «управляющий» дописал: «бывший».
В дверях они столкнулись с Волтером и Клещиным, которые вели арестованных Суздалева и Толстихина. Судья шагал, втянув голову в плечи, согнувшись, точно ожидая удара. Толстихин удивленно улыбался, всем своим видом стараясь показать, что произошло недоразумение.
Клещин сообщил, указывая на Суздалева:
— Сорвал с себя шапку, бросил в сугроб и орал: «Стреляйте!»
— Отведи к их другу, — Мандриков кивнул на кабинет Громова.
…Гринчук со своим отрядом окружил тюрьму и, подойдя к воротам, постучал, Открылась дверка, и дежурный спросил:
— Чего тебе?
— Открывай ворота! — потребовал Гринчук.
— Ты что, только от Толстой Катьки? — огрызнулся тюремщик. — А ну, катись отсюда, пока в холодную не заграбастал!
— Открывай! — Гринчук направил револьвер в лицо тюремщика. — Кончилась ваша власть!..
— О-о-о… — колчаковец отпрянул назад и захлопнул дверку. Он только сейчас увидел, что рядом с Гринчуком стоят вооруженные люди.
— Ломай ворота! — приказал Гринчук, и шахтеры дружно навалились на них.
— Раз-два, взяли! Еще раз! Взяли!
Ворота с протяжным скрипом распахнулись. Шахтеры вбежали в тюремный двор. Впереди были Гринчук и Оттырган. Трое колчаковцев прячась за дверь, отстреливались. Кто-то из шахтеров застонал, двое упали.
Гринчук в ярости зарычал:
— Сволочи!.. Мать вашу…
Он подскочил к ближнему колчаковцу, который не успел скрыться, и ударом сбил его с ног. Двое других милиционеров побежали по коридору, оставив открытой дверь. Шахтеры устремились за ними. Из камер доносились крики заключенных. Они стучали в толстые двери, не зная еще, что происходит.
Шахтеры сбивали замки, открывали двери, возбужденно кричали:
— Выходи! Свобода! В Ново-Мариинске советская власть!
Люди плакали от радости, смеялись, выбегали из зловонных, сырых камер, обнимали своих освободителей, торопились к выходу. Голос Гринчука перекрывал весь шум:
"Фонтаны на горизонте" (1958) – заключительная книга трилогии "Китобои". Первая называется «Обманутые надежды» (1955), вторая – "Шторм не утихает" (1957). Первые два романа также изданы вместе под названием "Трагедия капитана Лигова". "Китобои" - это художественная история отечественного китобойного промысла, история, наполненная драматической борьбой патриотов нашей Родины против иностранных компаний, против браконьеров, шпионов и диверсантов. В основу трилогии положены действительные события. Автор использовал в качестве материала для своего произведения архивы основоположников русского китобойного промысла на Дальнем Востоке капитанов О.
Анатолий Алексеевич Вахов — известный дальневосточный писатель, автор книг «Ураган идет с юга», «Вихрь на рассвете», «Пленники моря», многих повестей и рассказов. Дилогия «Трагедия капитана Лигова» повествует о некоторых драматических страницах начала русского китобойного промысла на Дальнем Востоке.
Роман «Утренний бриз» — заключительная книга трилогии о Первом Ревкоме Чукотки и борьбе за установление Советской власти на Крайнем Северо-Востоке.
Роман «Пурга в ночи» — вторая книга трилогии А. Вахова о Первом Ревкоме Чукотки. В центре романа образы героев-коммунистов — председателя Ревкома М. С. Мандрикова, комиссара А. М. Берзина и других членов Ревкома. Многие из них гибнут от рук местных коммерсантов и белогвардейских офицеров, но начатое ревкомовцами принесло свободу северному краю.
Действие романа Анатолия Яброва, писателя из Новокузнецка, охватывает период от последних предреволюционных годов до конца 60-х. В центре произведения — образ Евлании Пыжовой, образ сложный, противоречивый. Повествуя о полной драматизма жизни, исследуя психологию героини, автор показывает, как влияет на судьбу этой женщины ее индивидуализм, сколько зла приносит он и ей самой, и окружающим. А. Ябров ярко воссоздает трудовую атмосферу 30-х — 40-х годов — эпохи больших строек, стахановского движения, героизма и самоотверженности работников тыла в период Великой Отечественной.
В книгу Семена Гехта вошли рассказы и повесть «Пароход идет в Яффу и обратно» (1936) — произведения, наиболее ярко представляющие этого писателя одесской школы. Пристальное внимание к происходящему, верность еврейской теме, драматические события жизни самого Гехта нашли отражение в его творчестве.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.
И в этой книге А. Мифтахутдинов остается верен своей теме: Чукотка и ее люди. Мир его героев освещен романтикой труда, героикой повседневных будней, стремлением на деле воплотить в жизнь «полярный кодекс чести» с его высокой нравственностью и чистотой.