Пламя над Тереком - [5]
Взвод держал оборону до следующего утра, отбивая атаки и корректируя стрельбу наших артиллеристов по скоплениям вражеской пехоты и танков.
На рассвете немецкие танки усилили наступление. Боеприпасы были на исходе, взвод редел. Казаев дал приказ отходить на правый берег. Сам он решил покинуть позицию последним и засел с пулеметом у огромной ивы над обрывом. Бойцы были изранены, выбились из сил. Свой долг они выполнили до конца. Бессмысленных жертв не нужно.
Казаев уже не помнил, сколько времени ему пришлось сдерживать фашистов. Казалось, прошла целая вечность. Оглянулся: последние солдаты выбирались на тот берег. Теперь и ему пора было уходить: патронов — последняя лента. Хорошо еще, что ячейка у обрыва удобная — можно прыгать прямо в воду — и толстая ветвистая ива прикрывала от прямого попадания. Короткими очередями Казаев выпустил последнюю ленту по автоматчикам, поднявшимся в рост, потом столкнул пулемет в воду, чтобы не достался врагу, скинул сапоги, брюки и гимнастерку и их тоже бросил вниз, затем одну за другой швырнул несколько гранат и спрыгнул с обрыва в Терек, в зубах крепко зажал партбилет, завернутый в целлофан.
Прохладная вода обожгла. И тут Казаев вспомнил генерала. Сейчас сам оказался в его положении. «Наверно, так же переплывал Куму, сбросил одежду, чтобы не утонуть. А я его на гауптвахту!.. Вот дурак!..»
По воде зацокали пули. «Ах, сволочи!» Казаев ушел под воду и поплыл чуть ли не у самого дна.
Когда он вынырнул, то заметил впереди высокий камыш. Только бы доплыть, и он спасен. И тут же увидел, как с корнем взлетает в воздух камыш. «Минометами обстреливают берег…» — дошло до сознания. И он снова нырнул, уходя дальше от места, где рвались мины.
Выбрался около кирпичного завода. Но только побежал, как снова «залаяли» минометы и зажикали пули над головой. Казаев прижался к земле и быстро пополз по-пластунски.
Вот и длинный сарай, где сушили сырец. Не успел он войти туда, как загрохотала крыша — прямое попадание обрушило край сарая. «К печам! Они надежнее!»
Мокрое белье Казаева, вымазанное в кирпичной пыли, стало бордово-красным…
К штабному блиндажу, расположенному на южном скате Терского хребта, Казаев подошел с первыми лучами солнца. Он уже готовился доложить начштаба обо всем, что пережил за последние сутки, рассказать и о смешном случае с генералом.
У входа в блиндаж стоял высокий, плечистый генерал с Золотой Звездой на груди и упрямо смотрел на шедшего на него Казаева. Казалось, он спрашивает себя: «Это еще что за оборванец?»
«Генерал! Что он тут делает? Неужели назначен на место Глонти и будет моим начальником? — ужаснулся Казаев. — Припомнит он мне гауптвахту в Моздоке… Нет, не буду ему докладывать. Спрошу только, где начштаба корпуса, и все».
Казаев поравнялся с генералом и поздоровался, как с незнакомым. Только хотел было спросить, здесь ли полковник Глонти, как забасил генерал:
— Старший лейтенант, почему не докладываете? Или устав забыли? Что за вид? Где это вас разукрасили так?
— Разрешите войти в блиндаж, товарищ генерал?
— В блиндаже никого нет, Александр Борисович, — улыбнулся генерал. — Давайте еще раз знакомиться: заместитель комкора…
— Поздравляю вас с новым назначением, товарищ генерал, — скороговоркой произнес старший лейтенант, а про себя подумал: «Изведет он теперь меня…»
Но генерал, как убедился Казаев, обладал чувством юмора и не был злопамятным. Он пригласил бывшего коменданта в блиндаж и с сочувствием выслушал его рассказ, поблагодарил за храбрость, а потом и за то, что одел и доставил на машине в штаб армии.
В конце беседы генерал, как бы между прочим, спросил:
— А правда ли, Александр Борисович, что ты, как мне говорили, от рождения разведчик?.. И вроде бы уже крещенный?
— Приходилось, — насторожился Казаев. — А так-то я строевой командир.
— Учтем, — многозначительно проговорил генерал и еще раз повторил: — Учтем! А сейчас отдыхать. Сутки в твоем распоряжении. Помыться, одеться, поспать… Черти, а все-таки молодцы: показали генералу кузькину мать. И правильно сделали. А как же иначе! Порядок есть порядок…
Казаев ушел довольным от замкомкора. Если бы только не это «учтем». Что оно означает? Возьмут в разведку? Так он же строевой офицер. Командовал взводом, ротой, потом и батальоном. Это в известной Чапаевской дивизии в Одессе и Севастополе. После госпиталя был направлен в Орджоникидзе, казавшийся Казаеву далеким тылом. Отсюда его позднее перевели на должность коменданта прифронтового Моздока. Казаев не скрывал, что профессия разведчика ему нравится. Когда надо было, он ходил в разведку. И успехи были, не с пустыми руками возвращался.
Но сделать своей военной профессией разведку — это ему не очень хотелось. Вести в бой роту или батальон — вот это да! В этом деле он за год войны кой-какой опыт накопил…
Габати надевает тельняшку
Был жаркий полдень ранней осени сорок второго. Над долиной Ачалуки солнце выжгло последние всходы зелени. Длинные волнистые паутинки, казалось, повисли в недвижном воздухе. Над дорогой, бегущей к синеватому росчерку Терского хребта, стелился шлейф пыли.
Габати натянул вожжи, спрыгнул с брички.
На русский язык переведено уже несколько книг известного осетинского писателя Тотырбека Джатиева — «Два друга», «Морской джигит», «Горная звезда», «Пламя над Тереком», «Дика», издан сборник повестей и рассказов. В настоящую книгу включены две повести. В первой — «Тайными тропами» — поведана действительная история храброго командира особой партизанской бригады осетина Хатагова, которая действовала в годы войны на территории Белоруссии. Во второй повести — «Мои седые кудри» — рассказывается о судьбе осетинки Назират — о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советской власти на Кавказе.
Осетинский писатель Тотырбек Джатиев, участник Великой Отечественной войны, рассказывает о событиях, свидетелем которых он был, и о людях, с которыми встречался на войне.
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
В новом, возрожденном из руин Волгограде по улице Советской под номером 39 стоит обыкновенный четырехэтажный жилой дом, очень скромной довоенной архитектуры. Лишь символический образ воина-защитника и один из эпизодов обороны этого здания, изображенные рельефом на торцовой стене со стороны площади имени Ленина, выделяют его среди громадин, выросших после войны. Ниже, почти на всю ширину мемориальной стены, перечислены имена защитников этого дома. Им, моим боевым товарищам, я и посвящаю эту книгу.
Белорусский писатель Александр Лозневой известен читателям как автор ряда поэтических сборников, в том числе «Края мои широкие», «Мальчик на льдине», «В походе и дома». «Дорога в горы» — второе прозаическое произведение писателя — участника Великой Отечественной войны. В нем воссоздается один из героических эпизодов обороны перевала через Кавказский хребет. Горстка бойцов неожиданно обнаружила незащищенную тропу, ведущую к Черному морю. Лейтенант Головеня, бойцы Донцов, Пруидзе, дед Матвей, обаятельная кубанская девушка Наташа и их товарищи принимают смелое решение и не пропускают врага.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.