Пламя дьявола - [17]

— Я и забыла, — сказала она наивно. — У вас ведь это… слабость к блондинкам, верно? Ох! — Рука ее поднялась к губам в жесте хорошо сыгранного сожаления. — Мне не следовало этого говорить…

Он раздавил сигарету в пепельнице.

— Кажется, Рамирес не терял времени, — прокомментировал он. Прозвучало это так, будто ему стало скучно. “Может, так оно и есть на самом деле”, — решила Рэчел. Блондинка, сеньора из Штатов, осталась просто воспоминанием, а такой мужчина, как Витас де Мендоса, не живет воспоминаниями.

Он лениво потянулся, заставляя ее почувствовать, как подтянуто и мускулисто его тело под облегающей черной одеждой, потом сцепил пальцы рук за головой. Свет лампы блеснул на серебряном медальоне у его горла.

— Рамирес говорил и о вас, сеньорита. Он сказал мне, что вы хотите ехать в Диабло на поиски… брата?

— Да.

Он нахмурился.

— Почему это так срочно? Он сказал вам об армейском патруле?

— Я хочу сама найти Марка. Я не желаю вмешивать в это никого больше, — сказала Рэчел, и сердце у нее громко застучало.

Он опять следил за ней. И почему у нее возникло это странное впечатление, что он видит одним глазом лучше большинства людей, имеющих два?

— Но тогда я спрашиваю себя: почему? — произнес он задумчиво. — И мне не нравятся некоторые ответы, которые сами собой приходят в голову. Скажи мне, Ракиль, не связан ли твой брат с гаримпейрос?

Она крепко сцепила руки.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

Он поднял брови.

— Нет? Тогда я объясню. Это нелегальные искатели изумрудов — мужчины, женщины и даже дети, которые ищут неуловимое зеленое пламя богатства в туннелях, которые их душат, в камнепадах, которые их убивают, в реках, которые их топят. Все они мечтают о сокровищах, которые будут им принадлежать, но, знаешь, чем они кончают? Они становятся трупами на грязных улицах Боготы, застреленные или с перерезанным горлом из-за своих жалких находок. Говорят, что можно найти дорогу в Санта Изабель, где живут гаримпейрос, по кровавым следам. Так если твой брат ищет в Диабло изумруды, лучше скажи мне об этом сейчас.

Ей стало больно глотать, так пересохло у нее горло.

— Мой брат геолог на предвыпускной практике, — наконец сказала она.

— Что бы он ни искал, это — не изумруды. Единственная причина моих поисков состоит в том, что наш дедушка болен и срочно хочет его видеть.

В этом нет ничего такого, что может заинтересовать армейский патруль, — говорила она себе. Может за информацию о нелегальных искателях изумрудов дают награду, потому-то Витаса де Мендосу так интересует деятельность Марка. Совершенно определенно, что у него есть иной источник доходов, кроме работы проводника. Такого размера плата, какую запросил Карлос, не обеспечила бы его этой дорогой шелковой рубашкой, да и ничем из того, что на нем надето. Разве что одежда подарена ему довольными клиентами, — горько подумала она.

— Геолог, — задумчиво повторил Витас. — Специалист, который будет знать, где искать изумрудоносную породу, лучше любого другого человека.

— Наверное, — согласилась она, уже жалея, что не назвала Марка ботаником или орнитологом.

— И он выбрал для своей полевой практики поездку в Диабло, — продолжил он все так же задумчиво. — Не такое это место, которое выберет каждый.

Рэчел пожала плечами.

— У него есть какие-то друзья в Колумбии, однокурсники. Возможно, кто-то из них упомянул в разговоре с ним это место.

— Возможно, — сухо заметил он. — Именно этого я и боюсь.

Рэчел хотела отвлечь его от этой темы. Теперь она уже пожалела о том, что соблазнилась возможностью развлечься за его счет, заставить его поверить, что с замирающим сердцем ждет, когда он предложит свои услуги проводника, а потом сказать ему спокойно и холодно, что уже договорилась с другим. Разговор шел не по ее плану.

И вдруг еще одно пришло ей в голову. Он называл ее Ракиль — именно так называла ее и Изабель. Но он не мог знать ее имени. Она не упоминала его и Карлосу Арнальдесу — тот знал ее только как сеньориту Кричтон.

— Откуда вы знаете мое имя? — резко спросила она, не заботясь о том, что он поймет ее вопрос, как попытку переменить тему разговора.

Он пожал плечами.

— Пока я ждал тебя, я развлекался чтением твоего паспорта. Ты оставила его здесь, у кровати. Это было очень интересно, и фотография почти точно изображает тебя. — Он лениво улыбнулся. — Но я напрасно искал в графе “Особые приметы” упоминание о той очаровательной родинке в форме сердечка, которая украшает твое левое бедро. Неужели ты боялась, что назойливый офицер таможни обязательно пожелает увидеть ее?

У Рэчел появилось странное чувство, будто она превратилась в камень.

— Ты сердилась на то, что я поздно нанес тебе визит, безжалостно продолжал он. — Однако я заходил сюда и раньше, воспользовавшись тем же ключом. Ты спала так сладко, что у меня не хватило духу будить тебя.

В театре у Рэчел не было отдельной уборной, но там между актерами обоих полов существовало закулисное чувство братства, которое помогало ей держаться безо всякого смущения. Но сейчас сознание того, что этот мужчина стоял у ее постели и видел ее спящей, почти обнаженной, заставляло ее щеки гореть от стыда. Те крошечные кружевные лоскутки, которые на ней были, ничего не могли от него скрыть.