Пламенная кода - [79]

Что она чувствует сейчас, о чем думает, видя своего мальчика в чужом и отнюдь не самом дружелюбном окружении? Что происходит у нее на душе? Выдержит ли ее сердце? Какие демоны овладеют ею, когда она закончит просмотр? Он мог только догадываться. И совсем не горел желанием узнать. Но уйти сейчас по сути своей означало трусливо сбежать. Вряд ли это более почетно, чем не прийти вовсе. Что не менее малодушно, хотя бы даже и мотивировалось какими-то высокими этическими соображениями.

Климова появилась внезапно. Села напротив, туго стянув на плечах цветную шаль. Глядела перед собой и вряд ли что-нибудь видела. Лицо ее было спокойно и неподвижно, как у человека, которому некуда отступать. Они провели в молчании минут пять, и Забродский, желая нарушить бездонную, как космос, паузу, начал уже выстраивать какую-то нелепую утешительную фразу. В том смысле, что ничего не потеряно, работа ведется, и самое главное, что парень жив и, как представляется, вполне здоров.

– Как он повзрослел, – вдруг сказала Климова.

– Он эхайн, – брякнул Забродский невпопад.

– Что они с ним сделали? – спросила Климова, вряд ли рассчитывая на ответ.

– Мы не знаем, – сказал Забродский беспомощно. Он и вправду не знал: посвящать его, отставника, в детали никому сейчас и в голову бы не пришло. – Наверное, это всегда было в нем. Просто дремало внутри. Вы же помните, с чего все началось. Взрыв на космической станции эхайнов в системе Горгонея Терция. Капсулы с мертвыми детьми. Боже, кому я рассказываю… И, о чем вы, возможно, все же не знали, штурм-крейсеры Черной Руки на подходах. Все это было неспроста. И рано или поздно получило бы продолжение.

– Какие-то опыты?

– Наверняка. Это была научная станция, потому что на военной станции детей не держат, а для туристического форпоста место самое неподходящее. Три пояса астероидов… какой уж туризм! Я не знаю, чем они там занимались. Может быть, Консул знает. Когда он вернется, спросите его.

– Вряд ли он захочет со мной говорить.

– Захочет или нет – вопрос открытый, но сюда он придет непременно. Вы же знаете Консула, он ни с кем не делится ни славой, ни позором.

Климова усмехнулась, но не стала возражать.

– На Земле у Северина не было нужды проявлять свои скрытые дарования, – продолжал Забродский. – Зачем? На Земле и без того весело. Есть чем себя занять… В Эхайноре это случилось.

– Он в опасности, – медленно проговорила Климова. – Нужно найти его и вернуть.

– Теперь все занимаются только этим, – с воодушевлением сказал Забродский. – С возвращением заложников у всех развязаны руки. Эхайнор наводнен следящими устройствами. – Он не сдержался и хихикнул. – Какое-то время Черным Эхайнам предстоит нелегкая жизнь под присмотром Эрика Носова! Хотите, он сам изложит вам свой новый план? Понимаю, не хотите… да он и сам не захочет. Но… – Забродский снова посерьезнел. – У меня есть стойкое убеждение… не убивайте меня не дослушав… никто не сможет найти Северина, пока он сам не решит вернуться. Он стал другим и теперь…

– Вы не понимаете, – яростно сказала Климова. – Он потому и в опасности, что стал другим! Я не дева Мария и не готова пожертвовать собственным сыном! Его обязательно нужно забрать оттуда.

– Так и случится, – заверил ее Забродский. – Как только он появится в поле зрения флексаров – это такие квазиживые тварюшки…

– Я сама, – жестко произнесла Климова.

– Что?! – переспросил Забродский, несколько потерявшись.

– Я сама, – повторила Климова крепнущим голосом. – Я сама его заберу. И я вас однажды предупреждала – не окажитесь у меня на пути.

Эпилоги

Здесь и сейчас. Все будет хорошо

Ничего нет хуже страха. Когда страх подступает со всех сторон, затягивает, как болотная трясина, не оставляя никакой надежды выкарабкаться, жрет тебя заживо, тут кто угодно почувствует себя беспомощным слабаком. Даже двухметровый экземпляр мужского полу, в котором больше ста тридцати килограммов живой массы (да, по стандартным нормам избыточный вес, но вообще-то это бицепсы и прочее рабочее мясо) и все это сочетается с ироническим мировосприятием и богатой на самые отвязные приключения биографией. Страх, неслышная, невидимая, подлая гадина, искусно резонирует с незримыми струнами души. И, если уж отвлечься от высоких материй, отдается предательским трепыханием где-то в селезенке. Становится трудно дышать, по загривку пробивает холодная испарина. И ничего так не хочется, как развернуться прямо на пороге и дать деру.

Такова «волна страха». Запороговый психологический дискомфорт при прямом контакте с представителем инопланетной расы. Часто возникает на подсознательном уровне, обусловлен спонтанным срабатыванием атавистических защитных рефлексов, в большинстве случаев бесследно исчезает при продолжении контакта. Ничего общего с так называемым «дыханием тектона» не имеет, поскольку последнее вызвано вполне объективным фактором – инфразвуковыми импульсами, которые продуцирует реструктурированный фенотип организма тектона. Запутанно сказано, но можно и проще: это часть цены, какую тектоны платят за всеведение, причем не самая существенная.

Но Кратов через все это прошел почти половину жизни тому назад и никаких «волн страха» давно уже не испытывал.