Пламень очистительный - [63]

— Опиратир, туточки ни Азив гирод, а имки — ни дурки, ни мульмани, тик якиго шийтаню мини ви осади сидети?!

— В переговоры вступите: так мол и сяк, предоставляй с хренархом аудиенцию! А тому — или в лобешник, или побрякушки да ритуальную мзду в обмен на интересующий нас объект, — чего непонятного?!

— Ладни, совитчики, кавунни гилови. Що у нис опиратир, що вид нис — ни якиго сиобрижинии. Дистивий, ифрийтир, билий прапорь — будемо с имкими размовляти.

Глава 5 Заела рутина обывателя — сходи на концерт обязательно

Чайки чуть ни парадно, своим ли ходом, подневольной ли помощью, но вкатили на оживленную, будто в базарный день, площадь.

То, что с форштевня командного суденышка ифрийтир размахивал переговорно-капитулянтским прапором, вовсе не явилось помехой полету комьев смерзшихся нечистот да плетению витиеватой нецензурщины, но ведь колышущаяся портянка белой могла называться тоже лишь нечисто условно.

— Гей, имки, геть вашу! Виходь гуторить!

— Че разорался спозаранку?!

— У нас хитпые помалкивают, а допускаются лишь в очередь за дозволением кирпич, честно спертый, по дачному кольцу укладывать!

— Чийки в криг! Плинних в тил! Тримать обироню!

З видкиля здись ушкуйники? — Осмотревшись на месте, не на шутку встревожился кишивий, к удивлению которого, да прочей хитповой братии, грязный фон площади «ярчал» на глазах. «Як стипь пи висни макивим цвитом ризукрисилясь» — то важной поступью, степенно, без суеты в движениях выступали, словно на становой круг, вальяжные, что бубновые короли, розовощекие, патлатые ушкуйные. Молодцы — не то, что прокопченные, чумазые имки — по случаю посольского приема разоделись в парадное: в престижнейшего, переливчатого сукнеца рубахи, кто в дегтем отполированных кирзачах гармошкой со фасонистым скрипом, кто в валенках, размалеванных в ал да малинов цвет со народным бисерным узорочьем. Не дубье, презрительно отринутое, сжимали в мощных дланях, а исправные кистени безотказного действия, топоришки-кровопиюшки ухватистые, пару-тройку багров, весьма способных стаскивать с ладей нагло заявившихся охальников, редко у кого — колы, не абы какие, а парадные, искусно отточенные да художественной резьбой изукрашенные. Столь солидное представительство противоборствующей стороны подразумевало ведение переговорного процесса в манере как осмотрительной, так и весьма достойной. Ифрийтер, соответствуя моменту, вознамерился было произнести нечто решительно-героическое, чтобы потомство занесло сказанное в скрижали «як цидулю к дурецкому султаню», но, вдохнув по неосторожности полной грудью, задохся духом портяночным и, пустив «петуха», закашлялся.

— Хитпым слова не давали! — изложил, по ходу развертывания строя, бесхитростное резюме предшествующего диалога атаман. — Кто посмел голос на вече возвысить, ни ты ли, сморчок, портянку проветривающий?!

— А ним дивать ничего ни надоть — ми, що хотимо, сими биримо! — достойно ответствовал взамен поперхнувшегося, несостоявшегося прапорщика кишивий, заносчиво подбоченившись.

— Уж вижу: в достатке добра по дороге насобирали. Да только кому такое потребно? — Атаман пренебрежительно кивнул в сторону впряженных в чайку полоняников.

— Я предлагал по-честному, один на один, а вражины по-хитповски, на одного гурьбой — впрягли, а вослед — колом, у-у-й! — лишь один из имков, удостоенный за геройство персональной упряжи, пытался за позор оправдываться, пока нагайкой по хребту ни заработал.

— Каким растаким ветром в Имки хитпых занесло? Какого разэтакого промысла ищите, под кем ходите?

В ответ на традиционный вопрос-приветствие, бывшее в обиходе кочевых ушкуйных да прочих добычливых бригад, кишивий, обнажив чубато-стриженную, круглую, что шар, но шишковатую, видать от смекалистого ума, голову, вдарил папахой оземь — о палубу чайки — и, прокашляв горло, во всеуслышание заявил:

— Ми — хитпии ни конфидиритивим довирии, а шукаемо нишего паня гетьмана кума закадичниги, що туточки в Имьках сгинул биз привита и висточки. Вилино нам, сирым, с хринирхим мистним погуторить ди из полоня кума тоги визвилить дибром ли, силой. О, цо так!

А ви, вильны ушкуйиники, що здись робити и пид ким хидити?

Атаман в точности повторил приветственный жест хитпого, оземь вдарив разлапистой ушанкою, что без того, лихо сдвинутая, чудом держалась на темечке — нечесаные патлы цвета прошлогодней аржаной соломы пыром заторчали в разные стороны.

— Подались на зиму лютую — чтоб морозами прощелыжных злыдней выморозила — с вольных мест к экс-вице-премьеру, вор-министеру в беззаконе Плесиню. Подрядились в зимнее полюдье хаживать, рекламную деньгу с егоных клиентов-абонентов вышибать честным боем. Ну и пробавляться мелочишкой по ночной разнарядке. В доле мы! — с солидностью в голосе, но словно бы оправдывался атаман в ответном слове.

— Иксь-пример-вор — тиже ниплихо, но гди ж хринирх мистний, с ним би погуторить?

— Эка, проснулись. Да уж, почитай, с первых снегов нету на Имках болярина. Здоровьишком совсем заплохел. Первач не помогал, даже у реестровых знахарей с лицензированными шарлатанами руки опустились, а хренархишко начхал с причмоком, знай себе, на платную медицину да подался с повинной на загнипийское излечение. Так что таперича туточки да по окрестности экс-вице-премьер-вор верховодит. А раз мы под ним — с нами, значитца, и гуторь.