Пламень очистительный - [40]

— Утомился уж тебя выталкивать — чего окошко пошире не сделать?

— Тоже умники выискались, где раньше были, когда тын обустраивали? Тогда бы советовали, а то ши-ире им… Шире — тепло из караулки выдует, — получил лишь попреки вместо благодарности по-прежнему отзывчивый нойон.

— Нет, извините, но строить, как раз таки, нам ничего не положено, ибо сказано: «Ни шатра имаша». Единственное, что положено — кибитки да юрты разбивать в стойбище. Процесс непростой, конструкция сложная, материалоемкая: чтобы набрать необходимые квадратные сажени войлока… это ж со скольких встречных-поперечных валенки содрать требуется? Не забыть отправить запрос… — Полюбовавшись выдернутыми деревянными шипо-гвоздями, консультант бережно упаковал будущие экспонаты в прозрачный пакетик да аккуратно надписал бирочку.

— Значит, платить напрочь отказываетесь? — уже без особого ожидания положительного решения наболевшего вопроса, больше для проформы поинтересовался стражник.

— Если через пять секунд ворота еще будут на запоре — подпалю башню со всеми прилагаемыми народными промыслами, честное слово, или вон гвоздей распоряжусь повытаскивать, вплоть до полного разрушения строения. Потому считаю до трех! Счет пошел…

Консультант, поджог, как помнится, не возбраняется — подпалим укрепление, ну хоть на время? Снега кругом полно — потушим, раз для науки экспонаты требуется.

— Нет, не вздумайте — запрещено категорически! Где это видано, чтобы нукеры пожары тушили, мы что, по-твоему, пожарники? Профессор бы засмеял.

А вот в «непокорливый терем» да «красного петуха» запустить это, чего ж, согласно науке допускается запросто, так что готовьтесь и поджигайте, а я пока артефактов понадергаю — не пропадать же добру. — Заклацал консультант здоровущими археологическими пассатижами, приспособленными, должно быть, под выдирание клыков саблезубым ископаемым.

— Караул! Караул! — завизжал почему-то тонким голосом, будто его самого предают огню, а не бесчувственную башню, караульный. — Алкаши с перепоя вежи с воротами подпалить удумали! — И, что было силы, затормошил дрыхнувшего напарника.

— А?! Что?! — Напарник, в посталкогольном угаре движениями скуп, но резок, первым делом, словно на дворе «житень» месяц жужжит гнусом и мухами, отшвырнул в сторону тулуп да вопросительно уставился на подсунутую четверть. Вторым же — бессловесно, поскольку не в состоянии осмысленно произносить звуки, взболтнув, как следует, осушил половину в объятиях упревшего осадка.

— Тревога, что ли? — скривившись и сплюнув мучнистый комок, что даже иссушенной перегаром прорвой не проглотился, смог, наконец, поинтересоваться происходящим.

— Прогорим сей минут — подпаливают!

— Ага, тогда оставлять нечего… — Давясь, выхлебал пробудившийся страж четвертку уж чуть ни мелового сивушного остатка и по-товарищески предложил поделиться уцелевшими «сливками». Но напарнику, примерно покаранному за проявленное к страждущим сострадание и выказанную отзывчивость было не до выпивки. Отвергнутый приятелем пастообразный осадок не давал покоя «горящим трубам» пробужденного, тот пытливо прикидывал, как бы «цимус» со дна бутыли сподручней всколыхнуть да высосать, попутно проявляя заработавшую смекалку на пользу обороне:

— Только десятского не тревожь — пусть-ка поджарят хорю седалище. А мы, под эдакое приступное дело, из кулевринки шандарахнем. Об заклад заодно побьемся: расколется ли ствол с выстрелу или просто прогорит наскрозь. А?

— Совсем сбрендил — с перепоя случается. Пушчонка же из бревна, бутафорная.

— Полезли в подпол. Засыплем зелья, как в инстукции артиллерийской прописано — долбанет голубка не хуже взаправдашней. Ведь не даром из чистейшей дубовой колоды тесана, крепка, что железо в чермет загнанное. Давай на спор!

— Дерево, какое б ни было, башка твоя колодная, в щепу разнесет… А-а, давай! — Азартно вдарили по рукам спорщики, побившись об заклад по случаю вражеского приступа.

— Это не моя башка, то болярин распорядился любопытствующим проезжим лиходеям дуб за железо выдавать, дабы проваливали, не задерживаясь. Могет, и с начальством вздумаешь спор зачинать?

Допьешь, иль мне чуток приложиться!? — Разбередил-таки спорщик (любому бармену занять усердия) остатки желеобразной массы, тщетно надеясь, что ударившийся в панику приятель от дополнительной порции, глядишь, откажется.

— А-а! Да пропади оно… — Тревожный караульщик глянул на взбаламученную вплоть до известкового состояния жижу, вытаращил глаза и с отчаянья высосал все без остатка.

Сторонник артиллерийского огня лишь сглотнул горящими внутренностями, но действия партнера одобрил:

— Правильно, чтоб врагу ни капли не досталось. Теперь порядок, подзаправились, айда к пушкенции! На полную мощу заряжать не станем: не человек — не выдюжит. Хорошо, что чугунное ядро болярин загнать не побрезговал: ольховым запросто выпалит. Башка заодно в норму придет от грохота, а то «бундит» как бубен, а в норме — как барабан…

* * *

— Понимаю: долг того требует, однако памятники крепостного зодчества поджигать не уполномочен; я персонально ответственен перед бдительной культурной общественностью — нет!