Письмо на желтую подводную лодку - [9]
Директор не успел перевести дыхание, как раздался еще один настойчивый телефонный звонок. Не взять трубку этого особенного аппарата было чревато самыми серьезными последствиями.
— Да, оперный театр. К сожалению, билетов нет. Ни одного. Понимаю, секретарь челябинского обкома с семьей. Что же раньше не побеспокоились? Ну куда я их теперь посажу, товарищи дорогие, — директор чуть не плакал, — к себе на колени?.. Да, я все понимаю… Да, отдаю отчет… Куда посадят?! Партбилет?.. Хорошо, с товарищем первым секретарем случай, конечно, исключительный, а прочих — увы! — порадовать не могу.
В полнейшем отчаянии подняв глаза к потолку, директор взмолился, благо рядом не было свидетелей:
— Господи! Если Ты есть, не оставь меня Своей милостью, помоги выжить в этом столпотворении! Ну на что смотрит мой ангел-хранитель, Господи?!
Опустив взор, он и в самом деле увидел перед собой ангела! Работник культуры решил, что его бедный рассудок не выдержал напряжения последних дней, но, приглядевшись более внимательно, осознал, что неожиданная посетительница вполне материальна.
Это была пухленькая кудрявая девочка в маскарадном костюме ангела с пушистыми белыми крылышками, но почему-то в пионерском галстуке. Ребенок мог взяться здесь действительно разве что с неба, и вместо умиления директор испытал целую гамму отрицательных эмоций.
— Это кто там еще на мою голову?! Что вам здесь надо, странное дитя? Э-э-э… В конце концов, как вы сюда попали?! Кто тебя сюда вообще пустил, девочка?!
— Бесподобная, изысканная, восхитительная, изящнейшая, поднебесная, воплощение дивной красоты Екатерина Лучезарова! — звонко пропела бойкая девочка на одной высокой ноте. — Карл Рафаэльевич, не откажите в любезности, явите пример рыцарского благородства! Ваша неземная доброта известна во всем свете и за его пределами…
Директор челябинского театра энергично помотал головой, силясь хоть что-нибудь понять в происходящем. Нет, послышалось… Быть такого не может, перетрудился, перегрелся… Как только закончится эта эпопея) немедленно в Коктебель — отдохнуть, развеяться, иначе… Но что от него надо этой маленькой авантюристке?
— Меня зовут Оля Штукарь, я из сто двадцать четвертой школы с углубленным изучением литературы, из пятого «А». Понимаете, у нашей любимой, заслуженной учительницы Ирины Ивановны Ушинской сразу две торжественные даты… — начала нежданная посетительница терпеливым тоном, как будто разъясняла домашнее задание записному двоечнику. — Когда-то она преподавала в детской балетной школе, и Екатерина Лучезарова была ее любимой ученицей. А сейчас Ирина Ивановна очень хотела бы посмотреть, как она выражается, «как блещет гений ее чудесный». — Девочка очаровательно сморщила носик, украдкой наблюдая за произведенным эффектом. — Мы всем классом собрали деньги, чтобы купить ей в подарок билет. Но в театральной кассе сказали, что билетов больше нет и не будет, поэтому я взяла на себя смелость обратиться к вам. Умоляю, не откажите в любезности, достаньте один билетик! А то Ирина Ивановна не выдержит — она уже и так больная лежит. У нее сердце, ей беспокоиться вредно! — С этими словами маленькая хитрюшка протянула вперед розовые ладошки, на которых горкой лежали железные рубли. — Вы ведь здесь самый главный, правда, вы директор? — добавила она, старательно изобразив восторженную улыбку и заглядывая важному взрослому дяде в глаза.
— Ну что за маскарад такой? — воскликнул Карл Рафаэльевич, по-прежнему ничего не соображая. — Вы что, здесь работаете, барышня? С каких это пор у нас в спектаклях выступают пионерки? Или я опять почему-то не в курсе?
— Я же вам говорю, я из сто двадцать четвертой школы! Просто я надела свой карнавальный костюм, чтобы охрана меня пропустила. Они, как и вы, решили, что я играю в спектакле. А я уже несколько раз пыталась попасть к вам! Меня не пускали, вот и пришлось маскироваться.
Но реакция театрального начальника оказалась совсем не той, на какую рассчитывала юная просительница.
— Что за безобразие, верх неприличия! Ай-яй-яй! А еще пионерка. Даже в шутку так делать нельзя! Вы же меня напугали своим видом, маленькая авантюристка…
— Я не авантюристка, а, может быть, «немного угловатая, немного противоречивая и внезапная». — Хитрая пятиклассница, недолго думая, процитировала игривые слова, услышанные в фильме «Покровские ворота», премьера которого недавно прошла на Центральном телевидении.
— Насчет внезапности я, безусловно, верю, а вот насчет вашей угловатости еще поспорил бы, — со злой иронией заметил Карл Рафаэльевич, придирчиво разглядывая платьице, которое чуть не лопалось на полненькой Оле. Директор окончательно вышел из терпения и утратил всякий такт. — Если бы вы знали, как вы мне все надоели! — возопил он голосом, похожим на паровозный гудок. — Устроили здесь проходной двор! Еще раз русским языком тебе, девочка, говорю: билетов нет!!! Ни одного нет, понятно?!! Ни для какой учительницы! Ни для кого вообще!!! Я даже для своей мамы билет не смог найти… Уйди, девочка, не доводи меня! — Открыв дверь, он заорал во все горло, призывая на помощь секретаршу: — Мария Ивановна, ну где вы там?! Выведите отсюда сейчас же это чудо в перьях!!! Почему посторонние, какие-то дети, шатаются в служебных помещениях, как у себя дома?!! Устроили тут дурдом! С ума я сойду с этой Лучезаровой! Уж лучше бы совсем не приезжала. И по поводу билетов меня больше ни с кем не соединяйте, вам понятно? Даже с этими… — Он многозначительно указал пальцем на потолок. — У меня театр не резиновый! Придумайте, что хотите: заболел, умер, улетел в космос, в конце концов… Ну, чего стоишь, девочка? Я тебя по-хорошему прошу… Вон отсюда, кому говорю!!!
