Письмо на желтую подводную лодку - [33]

События, окончательно прояснившие, откуда взялись поддельные оценки в классном журнале, произошли без всякого участия того, кто принял на себя обвинение в подлоге. Школьная уборщица, в просторечии техничка, вышла как-то на работу чуть раньше обычного. Открыв дверь в учительскую, тетя Валя, как ее звали все ученики и даже некоторые из учителей, оказалась свидетелем «сущего форменного безобразия». Серенький троечник Лопаев, из которого на уроке трудно было вытянуть и слово, расположившись за секретарским столом, увлеченно что-то исправлял в классном журнале 7-го «А». Будучи застигнутым врасплох, он сперва хотел спрятаться под столом, а затем убедить вошедшую, что он «тут вообще ничего и просто так — случайно заглянул». Потом, сорвавшись с места, Лопаев попытался шмыгнуть в дверь, но не учел реакции и боевых качеств бывшей районной чемпионки по вольной борьбе (да и откуда ему было знать о спортивных заслугах тети Вали!). Техничка Валентина Георгиевна одним приемом втолкнула безобразника назад в учительскую, после чего закрыла дверь на ключ и позвонила домой школьному руководству.

Представ пред грозные очи оторванного от завтрака директора, хулиган признался, что изобразил неучтенные пятерки Оле и Тиллиму по просьбе Григорович. Для этого он же устроил и дымовуху. Григорович в качестве благодарности за этот неэтичный поступок согласилась, дескать, стать его девушкой и пообещала ему подтвердить, что она была свидетелем, как все эти безобразия творил Матусевич, нужно только посмотреть по графику, когда тот дежурит по классу, и в этот день действовать. В результате Шурика со скандалом выгонят из школы, а Лопаев вернет себе лавры лидера и удовлетворит свое ущемленное самолюбие. Это было бы местью каратисту, который, по словам переростка, победил в нечестном бою, ударив его чем-то сзади.

Юля, как признался Лопаев, использовала его в своей грязной игре. Парень чуть не плакал, рассказывая директору о том, как изменница на вопрос, почему она не стала его девушкой, выдала ему буквально следующее: «Девушка сказала — девушка сделала, если девушка сказала и не сделала, значит девушка просто по-шу-ти-ла. Гуд бай, дурашка!» Досталось и Тиллиму с Олей, на которых она свалила всю вину, потому что черной завистью завидовала их дружбе.

За подобные подвиги заказного мастера на все руки сначала хотели отчислить из школы, но потом, по соображениям щадящей педагогики, все-таки дали ему исправительный срок до конца учебного года. Зато фактической виновнице «сущего форменного безобразия» пай-девочке Юле после беседы профсоюзного босса Григоровича с директором не было сделано даже выговора, даже замечания в дневник для порядка не записали. Педсовету на вопрос, как она могла так подло поступить, всех обманув, девочка, уже зная, что всемогущий папа прикрыл ее, цинично заявила: «Я всегда говорю правду и только правду! Другое дело, что правд у меня очень много».

«Правд» у Юли действительно хватило бы на все случаи жизни.

После всей этой скандально-детективной истории Оля Штукарь и Тиллим Папалексиев были окончательно реабилитированы, но их трогательная дружба, в отличие от репутации, по-прежнему оставалась для всего класса только красивой романтической былью. Саша Матусевич окончательно забыл о подруге детства и любимице его родителей Юлечке. Ему было вполне уютно на месте Тиллима, которое он прочно занял. Самой Юле досталась по заслугам роль всеми отвергнутой, и она, уже ни на кого не заглядываясь, демонстративно пребывала в гордом одиночестве.

Часть вторая Страна Чудес

I

Авиалайнер «ТУ-154» с полными самых радостных и волнующих предчувствий учениками теперь уже восьмых классов Челябинской средней школы с литературно-художественным уклоном совершил посадку в сочинском аэропорту «Адлер». Многие ребята в первый раз летели самолетом, да и так далеко от родного города тоже оказались впервые. И, конечно, этот перелет уже был для всех событием. Здесь, в Сочи, их встречал туристический автобус, чтобы отвезти еще дальше вдоль курортного черноморского побережья — в Грузию, а точнее, в загадочную Абхазию.

Большинство уральских школьников никогда не видели ни настоящего моря, ни теплого Юга (пускай это и называлось на уроках географии субтропиками, но ведь малопонятное слово «субтропики» в восприятии подростка — уже почти волнующе-магическое «тропики», настоящая экзотика из приключенческих романов, а это ох как много значит для юного творческого воображения!). К тому же место, где они должны были остановиться, именовалось Новым Афоном, и в сознании многих детей-художников это название логично ассоциировалось с Грецией, античностью и искусством классики, гипсовых слепков с произведений которой было немало в их школе (собственно, это был главный материал для обучения академическому рисунку), и вот теперь ребятам предстояло соприкоснуться с таинственной землей, овеянной преданиями древности и полной высокохудожественных образов.

В Новом Афоне школьникам обещали проживание на турбазе-пансионате, почти в настоящей гостинице — как во взрослой жизни! Руководители поездки, преподаватели школы и сотрудники бюро путешествий и экскурсий предполагали совместить здоровый отдых на Кавказском побережье — теплые купания, солнечные ванны и здешние фрукты — с учебно-художественной практикой «на пленэре», на лоне романтически-живописной южной природы. К тому же, если еще учесть, что этот месяц предстояло провести не в четырех стенах в загазованном каменном городе, а на самом настоящем морском берегу, где веют ветры дальних странствий и нет унылой опеки родителей и прочих домашних, ребят наверняка ожидали взаправдашние приключения со всякими неожиданностями и яркими, незабываемыми впечатлениями. Что и говорить — хорошенько отдохнуть и поупражняться в творчестве в субтропическом курортном раю среди пышных пальм, золотых пляжей и умных дельфинов было бы по-настоящему здорово!