Письмо на желтую подводную лодку - [31]

Шрифт
Интервал

Компания мигом слетела по лестнице (кто-то даже лихо съехал по перилам). Как по волшебству, для опального рыцаря Тиллима исчезли все досадные препятствия, все преграды на пути. И вот он уже перемахнул железную решетку перед Олиным домом и оказался на зеленеющей лужайке-проталине с инструментом самого Леннона в руках, в окружении лучшего рок-квартета на свете.

— И что делать теперь? — коротко спросил Тиллим.

Джон ответил ему так, как мог ответить только первый битл:

— Люби — как будто тебе никогда не причиняли боль.

— Танцуй — как будто никто не смотрит, — тут же добавил Пол.

Джордж многозначительно прошептал:

— Пой — как будто никто не слышит!

Ринго тоже не упустил возможности сказать свое веское слово:

— Живи — как будто на земле РАЙ!



Конечно, первые аккорды взяли битлы, но Тиллим, как ни странно, поддержал их, точно всегда играл на такой роскошной гитаре. «Пой первым голосом!» — дружески похлопал его по плечу Пол. И вот уже зазвучала «Yesterday», и Тиллима было очень неплохо слышно на фоне сыгранного квартета. Может быть, поэтому там, в высоте, на пятом этаже вдруг открылась балконная дверь, и он увидел свою Олю. Она стояла на балконе и, облокотившись о перила, с улыбкой слушала его! Битлы пропели первый куплет. И тут Тиллим понял, что от волнения забыл слова второго. Он взглянул на Пола в отчаянной надежде на помощь… но тот сам растерянно втянул голову в плечи и, сделав большие глаза, прошептал:

— Я тоже забыл!..

Музыканты уже заканчивали играть второй куплет.

— Что делать?! — чуть не заплакал Тиллим.

— Как обычно, когда забываем слова, — улыбаемся и машем! — расплывшись в улыбке, ответил Пол, повернулся к балкону, приветственно помахал рукой и послал юной леди воздушный поцелуй.

По окончании двух куплетов на выручку подоспел Джон, он стал напевать, и все подхватили хором, вернувшись к началу второго.

Лицо дамы сердца лучилось чудесным светом, а мальчик пел о своем чувстве, о том, что оно вот-вот задохнется и увянет, как первоцвет-подснежник, если «лучшая девочка в мире» не будет даже смотреть в его сторону, будто они никогда и не дружили.

Сколько раз он раньше напевал эту замечательную песню, но теперь, поддержанный звездами, впервые сам по-настоящему солировал, слова шли прямо из сердца, и песня звучала как настоящая серенада средневекового рыцаря-менестреля. Все было славно — даже какие-то пичужки в соседних кустах подпевали знаменитому ансамблю в необычном, расширенном составе! Но вот финальный аккорд, серенада кончилась. Все пятеро задрали головы вверх. Ливерпульские парни понимающе закивали, хлопая Тиллима по плечу и что-то говоря, но он ничего не слышал — на пятом этаже погас свет. Только теперь Тиллим разобрал доносящееся уже откуда-то издалека, точно с небес, прощальное ленноновское напутствие:

— Смотри вперед с надеждой, назад с благодарностью, вверх с верой, по сторонам — с ЛЮБОВЬЮ…

Так промелькнул очередной чудесный сон мальчика.

Открыв глаза, он увидел в ранних лучах солнца, как преобразилась за ночь комната: в ней теперь действительно царили идеальный английский порядок и необыкновенная, музыкальная тишина. На журнальном столике стояла хрустальная вазочка с единственной оставшейся на память шоколадной конфетой…

VII

Вскоре после того дня Тиллим ехал в районную библиотеку. И надо же было такому случиться, что это оказался не только тот же маршрут, но и тот же самый «зимний» трамвай, где он впервые увидел Юлю Григорович! Он даже занял то место в салоне, что и в декабре. Они с Юлей изрисовали тогда все окна. Кажется, она сидела вон там…

Не может быть!

На втором кресле в левом ряду и в самом деле сидела Юля. Она все так же водила пальцем по стеклу, только теперь не по замерзшему, а по запотевшему. Сначала Тиллиму показалось, что не было этих месяцев и декабрьская поездка не кончалась, потом появилось такое ощущение, что рядом кто-то включил машину времени. Кажется, по научному подобное явление называется дежавю, это что-то по-французски — в общем, когда события повторяются, совпадая до малейших деталей.

Подросток в первый момент растерялся, но быстро решил: «Сделаю вид, что ее не замечаю».

Но тут Юля, улыбаясь, обернулась и сама подошла к Тиллиму, кокетливо выставив вперед ножку в элегантной обновке.

— Все-таки я настоящая девушка: вышла за хлебом, а купила красивые туфельки.

Тиллим молча смотрел на нее. Девочка подошла вплотную и попыталась загипнотизировать его взглядом огромных карих глаз. Так они и смотрели друг на друга, не моргая.

— Ну и сколько мне еще смотреть на тебя, чтобы ты простил? — наконец прервала молчание Юля. — Ты знаешь, что у каждой девушки есть тараканы в голове. И у тараканов некоторых девушек есть свои тараканы. И должен понимать, что талантливые люди все делают талантливо, в том числе и глупости. Извини, что я тебе тогда наговорила: девушки хотят, чтобы все было так, как они хотят, — сказала она, как-то по-особенному пристально глядя на него. — Я все поняла, мы никогда не станем друзьями. Надеюсь, ты не будешь держать на меня зла.

Изумленный Тиллим вдруг почувствовал легкое головокружение и пробурчал что-то неразборчивое насчет того, что не злопамятен и не разменивается на мелкие обиды.


Еще от автора Владимир Григорьевич Корнев
Нео-Буратино

Роман-мистерия самобытного прозаика Владимира Корнева «О чем молчат французы…» (3-е изд., 1995) и святочная быль «Нео-Буратино» (2000), образующие лиро-эпическую дилогию, впервые выходят под одной обложкой. Действие в книге разворачивается в полном контрастов, переживающем «лихие 90-е» Петербурге, а также в охваченной очистительным пожаром 1812 года и гламурной, ослепляющей неоновой свистопляской миллениума Москве. Молодые герои произведений — заложники круговерти «нечеловеческой» любви и человеческой подлости — в творческом поиске обретают и утверждают самих себя.


Последний иерофант. Роман начала века о его конце

«Душу — Богу, жизнь — Государю, сердце — Даме, честь — никому», — этот старинный аристократический девиз в основе захватывающего повествования в детективном жанре.Главный герой, дворянин-правовед, преодолевает на своем пути мистические искушения века модерна, кровавые оккультные ритуалы, метаморфозы тела и души. Балансируя на грани Добра и Зла в обезумевшем столичном обществе, он вырывается из трагического жизненного тупика к Божественному Свету единственной, вечной Любви.


Датский король

Новый роман петербургского прозаика Владимира Корнева, знакомого читателю по мистическому триллеру «Модерн». Действие разворачивается накануне Первой мировой войны. Главные герои — знаменитая балерина и начинающий художник — проходят через ряд ужасных, роковых испытаний в своем противостоянии силам мирового зла.В водовороте страстей и полуфантастических событий накануне Первой мировой войны и кровавой российской смуты переплетаются судьбы прима-балерины Российского Императорского балета и начинающего художника.


Рекомендуем почитать
Зорро в снегу

Зорро – из тех собак, которых с самого раннего детства натаскивают быть ищейками. Он послушный, тихий, предельно внимательный – а главное, он может учуять человека даже в глухом лесу. Или под толщей снега. Спасать попавших в беду для Зорро – не только работа, но и наслаждение. И первым, кто выразил псу благодарность, стал Лука – 19-летний сноубордист, которого в один злополучный день накрыла лавина. Лука не просто благодарен Зорро – глядя на его ежедневные подвиги, парень решает изменить жизнь и стать профессиональным волонтером «Альпийской помощи».


Серая Шейка. Сказки и рассказы для детей

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852–1912) – русский прозаик и драматург, автор повестей, рассказов и сказок для детей. В книгу вошли сказки и рассказы, написанные в разные годы жизни писателя. С детских лет писатель горячо полюбил родную уральскую природу и в своих произведениях описывал её красоту и величие. Природа в его произведениях оживает и становится непосредственной участницей повествования: «Серая Шейка», «Лесная сказка», «Старый воробей». Цикл «Алёнушкины сказки» писатель посвятил своей дочери Елене.


Иринкины сказки

Для дошкольного возраста.


Грозовыми тропами

В издание вошли сценарии к кинофильмам «Мандат», «Армия «Трясогузки», «Белый флюгер», «Красные пчёлы», а также иллюстрации — кадры из картин.


Цветы на пепелище

В книгу вошли две повести известного современного македонского писателя: «Белый цыганенок» и «Первое письмо», посвященные детям, которые в трудных условиях послевоенной Югославии стремились получить образование, покончить с безграмотностью и нищетой, преследовавшей их отцов и дедов.


Синие горы

Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.