Письма - [5]

лишь одно: «Как сильно простые люди в больших городах тянутся к религии!» В эти годы его

искренне умиляет, когда Дж. Элиот, его любимая писательница этих лет, описывая жизнь

фабричных рабочих, объединенных для совершения богослужений в небольшую общину,

называет ее «не больше и не меньше, как царством божьим на земле».

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 348.

С подобными взглядами на жизнь общества и с горячим желанием проповедовать среди

шахтеров Евангелие прибыл он в Боринаж. «Ты хорошо знаешь, – пишет он Тео, – что одна

из основных истин Евангелия и не только его, но писания в целом: «И свет во тьме светит, и

тьма не объяла его…» Так кто же больше всего нуждается в атом свете, кто наиболее

восприимчив к нему? Опыт показывает, что тех, кто работает во тьме, в черных недрах земли,

как, например, углекопов, глубоко захватывают слова Евангелия и что они верят в них». Жизнь

показала, однако, как глубоко заблуждался Ван Гог, и внесла свою поправку в его взгляды и

планы.

В Боринаже он впервые получил возможность вблизи наблюдать нищенское

существование рабочих. То, что он увидел, потрясло его: «…во всей округе есть что-то жуткое и

мертвенное. Здешние рабочие большей частью люди истощенные и бледные – их постоянно

гложет лихорадка; лица у них изнуренные, измученные, обветренные и преждевременно

состарившиеся; женщины, как правило, выглядят поблекшими и увядшими. Шахта окружена

жалким поселком с несколькими мертвыми, до черноты закопченными деревьями и колючими

живыми изгородями; повсюду кучи навоза и шлака, горы пустой породы…»

Видя эти ужасные условия жизни, непосильный, изнуряющий и отупляющий труд,

Винсент проникается искренней любовью и уважением к выдерживающим эти тяжелые

испытания людям. Он исключительно высоко оценивает их душевные и моральные качества,

восхищается их рабочей сноровкой и рабочей гордостью: «Углекопы крайне необразованны и

невежественны, в большинстве случаев они просто неграмотны; но вместе с тем они

сообразительны и ловки на своей тяжелой работе, отважны и откровенны по характеру…

Работают они поразительно много, и руки у них золотые. Они отличаются очень нервной – я

не хочу этим сказать слабой – организацией и очень восприимчивы. Им свойственны

инстинктивное недоверие и застарелая, глубокая ненависть к каждому, кто пробует смотреть на

них свысока».

Письма Винсента из Боринажа – это один из наиболее ярких обличительных

документов в истории шахтерского дела в Бельгии. Они написаны человеком, который долгое

время делил с горняками последний кусок хлеба и кров, который, придя к ним как миссионер,

очень скоро убедился в бесполезности своей миссии и перешел от слов к делу, к материальной

помощи, а затем и к попыткам защитить интересы рабочих в их борьбе против хозяев и

администрации.

Время увлечения религией и миссионерством кончилось. Это был, по мнению самого

Ван Гога, самый печальный период его жизни. Наступила пора прозрения и формирования

зрелых взглядов на жизнь, на развитие общества и на свою роль в нем, но уже в качестве

художника.

Когда Винсент впервые спустился в шахту, он писал брату: «Если бы кто-нибудь

попытался изобразить эти забои на холсте, это было бы чем-то новым, неслыханным или,

вернее сказать, невиданным». В это время он еще не считает себя возможным

первооткрывателем «шахтерского жанра». Пока достаточно и того, что в рабочем человеке он

верно угадал героя, которому будет суждено играть важную роль в искусстве будущего. А через

полтора года Винсент уже и сам мечтает создать когда-нибудь художественный образ

«безвестного труженика» – шахтера или ткача. Более того, именно это желание и заставляет

его взяться за карандаш и стать художником.

Ван Гог тем острее чувствует необходимость показа образа труженика в

изобразительном искусстве, чем более убеждается, что в буржуазном обществе утвердились и

господствуют неверные, лживые представления о пролетариате, которые необходимо развеять.

«Вот уже два года я живу среди них и в какой-то мере научился понимать их своеобразный

характер, по крайней мере характер шахтера. И с каждым днем я нахожу все более

трогательными, даже потрясающими, этих бедных, безвестных тружеников, этих, так сказать,

последних и презреннейших из всех, кого слишком живое, но предвзятое воображение

ошибочно рисует в виде племени злодеев я разбойников. Злодеи, пьяницы и разбойники есть и

меж ними, как, впрочем, везде, но это совсем не характерно для них».

Винсент отлично сознает этот свой долг перед «оклеветанным классом» (Энгельс).

Жизнь ткачей и некоторых других представителей простого народа стала одной из главных тем

творчества художника, но к шахтерам ему так и не удалось вернуться. Однако показательно, что

он всю жизнь помнил о них и еще за несколько месяцев до смерти писал Тео: «…один человек,

намного превосходящий меня, – я имею в виду Менье – написал боринажских откатчиц, и

смену, идущую на шахту, и заводы с красными крышами и черными трубами на фоне серого

неба, словом, все то, что мечтал сделать я, чувствуя, что это никем еще не сделано, хотя давно

должно быть написано. Тем не менее и после него художники могут почерпнуть там еще