Письма - [18]

плохой человек». Так оно, пожалуй, и есть.

70 Айлворт, 5 июля

Могут наступить времена, когда я не без горечи буду вспоминать о «котлах с мясом в

земле Египетской» и о былых благах, например о больших заработках и более видном

положении в обществе. Я это предвижу. Хорошо, если в домах, куда я буду заходить, следуя

избранным мною путем, окажется хоть «хлеба досыта»; «денег досыта» я там никогда не найду.

И тем не менее в будущем я отчетливо различаю свет, и если он иногда меркнет, то

обычно бывает это по моей вине.

Меня остро интересует, далеко ли я продвинулся в своей новой работе и не станут ли

для меня вечным камнем преткновения те шесть лет, которые я провел в доме господ Гупиль и

К° и в течение которых я должен был бы подготовиться к своему призванию? Однако я

убежден, что ни в коем случае не могу больше отступать, даже если этого захочет

(впоследствии – сейчас об этом нет и речи) какая-то часть моего «я».

В эти дни у меня такое чувство, словно на свете есть только два ремесла – ремесло

школьного учителя и ремесло священника и все, что с этим связано: миссионерство,

проповедническая деятельность в Лондоне и т. д. Проповедовать в Лондоне, на мой взгляд,

весьма своеобразное занятие. Нужно вращаться в среде бедняков и рабочих, распространять

Библию, а приобретя известный опыт, беседовать с ними; отыскивать иностранцев,

нуждающихся в работе, и других людей, попавших в трудное положение, и стараться им

помочь, и т. д.

На прошлой неделе я несколько раз был в Лондоне, чтобы разузнать, нет ли для меня

возможности заняться этим. Я ведь говорю на нескольких языках, довольно много, особенно в

Париже и Лондоне, общался с людьми из бедных слоев и иностранцами, да и сам я иностранец;

поэтому я, может быть, гожусь в проповедники, а со временем стану еще более пригоден для

этой роли.

Для нее, однако, надо иметь по меньшей мере двадцать четыре года, так что в любом

случае у меня в запасе еще год. Мистер Стоке определенно сказал, что не может положить мне

никакого жалованья, потому что всегда найдет достаточно людей, согласных на такую работу за

стол и помещение. Так оно и есть.

Но смогу ли я выдержать? Боюсь, что нет; это, вероятно, выяснится достаточно быстро.

Как бы то ни было, мой мальчик, могу лишь повторить – эти несколько месяцев так

привязали меня к той сфере жизни, которая простирается от учительства в школе до

проповедничества, к ее радостям и ее терниям, которые больно кололи меня, что я больше не

могу отступить.

Итак, вперед! Уверяю тебя: хоть я уже сейчас сталкиваюсь с очень своеобразными

трудностями, а в будущем предвижу и многие другие, мне кажется, что я попал в совсем иную

стихию, чем в фирме господ Гупиль и К°.

Получу ли я маленькую гравюру «Христос – утешитель и воздаятель», которую ты мне

обещал?

Напиши сразу же, как выберешь минутку, но отправь письмо отцу и матери, так как мой

адрес, возможно, скоро изменится и они первыми узнают его.

На прошлой неделе я ходил в Хэмптон-Корт посмотреть великолепные сады с длинными

аллеями каштанов и лип, где свила себе гнезда масса ворон и грачей, а также дворец и картины.

Там, между прочим, есть много очень красивых портретов Гольбейна и два прекрасных

Рембрандта (портрет его жены и одного раввина), а также великолепные портреты итальянцев

Беллини, Тициана, одна картина Леонардо да Винчи, картины Мантеньи, одна прекрасная

картина С. Рейсдаля, натюрморт с плодами Кейпа и т. д.

Я так хотел, чтобы ты был там со мной, – так приятно опять увидеть картины!

Я невольно и ярко представил себе людей, которые некогда жили в Хэмптон-Корте, при

Карле I и его супруге. Это она сказала: «Благодарю тебя, боже, за то, что ты создал меня

королевой, но королевой несчастной». Над ее могилой Боссюэ произнес задушевное слово. Есть

у тебя «Надгробные речи» Боссюэ? Там ты найдешь и это надгробное слово. (Есть очень

дешевое издание – по-моему, всего пятьдесят сантимов.) Думал я также о лорде и леди Рассел,

которые, несомненно, там часто бывали. Гизо описывает их жизнь в «Супружеской любви».

Прочти как-нибудь эту книгу, если достанешь.

71 Айлворт, 8 июля 1876

Эск. Джонзу, Холм-Корт, для меня

Не терзайся по поводу своей «роскошной» жизни, как ты выражаешься, и спокойно иди

своим путем; ты более простодушен, чем я, и, вероятно, быстрее и проще придешь к цели. Не

строй себе слишком много иллюзий насчет свободы, которой я пользуюсь; я тоже связан

путами всякого рода, притом путами унизительными, а со временем они станут еще тягостнее;

но слова, которые написаны над «Христом-утешителем»: «Он пришел возвестить свободу

узникам», верны и сегодня.

Есть у меня к тебе одна просьба.

В свое время, в Гааге, я ходил к преподавателю катехизиса Хилле, который жил тогда на

Бахейнестраат. Он потратил на меня много сил, и, хотя я не всегда это показывал, слова его

производили на меня глубокое впечатление; мне от души хочется еще раз сказать ему несколько

слов и по возможности доставить удовольствие.

Разыщи его, и если ты узнаешь его адрес и у тебя будет свободная минутка, расскажи

ему, что я стал школьным учителем и – кто знает – может быть, впоследствии получу ту или

иную должность, связанную с церковью. Он очень скромный человек, который, как мне