Письма - [19]

кажется, много боролся в жизни; я не раз, приходя к нему, глядел на него и невольно думал:

рано или поздно этот человек обретет мир.

Передай ему от меня прилагаемый здесь рисунок. Как бы я хотел хоть разочек заглянуть

к Мауве – все, что ты видел у него в тот вечер, который описываешь, я вижу так ясно, словно

это стоит у меня перед глазами.

73 Айлворт, 18 августа 1876

Вчера я был у Гледуэла, который на несколько дней вернулся домой; в его семье

произошло очень прискорбное событие – его сестра, жизнерадостная черноглазая

семнадцатилетняя брюнетка, упала с лошади в Блэкхите; когда ее подняли, она была без чувств

и пять часов спустя умерла, так и не приходя в сознание.

Как только я услышал, что случилось, и узнал, что Гледуэл дома, я отправился к нему.

Вчера в одиннадцать утра я ушел отсюда и совершил длинную прогулку в Льюишем – с одного

конца Лондона на другой, а в пять часов уже был у Гледуэла. Все только что вернулись с

похорон, это был настоящий дом скорби, и хорошо, что я туда зашел. Я испытывал чувство

смущения и стыда при виде этого огромного, вселяющего почтительное сочувствие горя.

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны чистые сердцем, ибо они бога узрят.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божиими. Радуйтесь и веселитесь, ибо

велика ваша награда на небесах».

Мы долго, до позднего вечера, беседовали с Гарри. Говорили о многом – о царстве

божием и о Библии. Беседуя, мы ходили взад и вперед по перрону вокзала, и эти последние

мгновения перед расставанием мы, наверно, никогда не забудем.

Мы хорошо знаем друг друга, его труд был моим трудом; тамошних людей, которых

знает он, знаю и я; его жизнь была моей жизнью; и мне дано так глубоко заглянуть в историю

его семьи, во-первых, потому, что я люблю ее, во-вторых, потому, что меня посвятили в

подробности этой истории, и, наконец, потому, что я чувствую настроение и тон жизни и быта

Гарри и его ближних.

Так мы ходили взад и вперед по перрону в этом обыденном мире, но испытывали мы

далеко не обыденное чувство. Но, увы, такие мгновения длятся недолго, и вскоре нам пришлось

расстаться.

Из поезда открывался красивый вид на окутанный мраком Лондон, на темневший вдали

собор св. Павла и другие церкви. Я доехал до Ричмонда и пошел пешком вдоль Темзы в

Айлворт. Это была прекрасная прогулка: слева парки с огромными тополями, дубами и вязами;

справа река, в которой отражались огромные деревья. Вечер был прекрасный, какой-то

торжественный; в четверть одиннадцатого я уже был дома.

75 Айлворт, 3 октября 1876

Педелю назад, в прошлую субботу, я совершил длительный поход в Лондон, где до меня

дошли слухи об одной должности, которая, быть может, представляет интерес с точки зрения

моей будущности. Священники в приморских городах, как, например, Ливерпуль и Гулль,

иногда нуждаются в помощниках, которые говорят на нескольких языках и могли бы

проповедовать среди моряков и иностранцев, а также посещать больных. На такой должности

полагается и какое-то жалованье.

В то утро я вышел отсюда рано, в четыре часа. Ночь здесь, в парке, с темными аллеями

вязов и мокрой дорогой, была прекрасна: надо всем серый дождливый воздух, а вдали гроза.

С рассветом я был в Гайд-парке; листья там уже падали, на домах пышно алел дикий

виноград, в воздухе стоял туман. В семь часов я был в Кенсингтоне и немножко передохнул в

той церкви, где так часто бывал раньше по воскресеньям. В Лондоне я побывал у разных людей

и заглянул в магазин господ Гупиль и К°; там я увидел рисунки, которые Итерсон привез с

собой, и с наслаждением вновь взглянул на города и луга Голландии.

79 Айлворт

Тео, в прошлое воскресенье твой брат впервые проповедовал в доме божьем, там, где

начертано: «В месте сем я успокою вас». Я переписал свою проповедь и прилагаю к письму. Да

будет она первенцем в длинном ряду других. Стоял светлый осенний день, и я совершил

прекрасную прогулку до Ричмонда вдоль Темзы, в которой отражались огромные,

обремененные желтой листвой каштаны и светло-голубое небо; между вершинами деревьев

виднелась расположенная на холме часть Ричмонда: дома с их красными крышами,

незанавешенными окнами и зелеными садами, возвышающийся над ними серый шпиль, а внизу

большой серый мост с высокими тополями по обеим сторонам и крошечные черные фигурки

идущих по нему людей.

Когда я стоял на кафедре, у меня было такое же ощущение, как у человека, который из

темного подземного склепа вновь вышел на приветливый дневной свет. Я ослеплен мыслью,

что отныне, куда бы я ни попал, я всюду буду проповедовать Евангелие; чтобы делать это

хорошо, нужно носить Евангелие в сердце, словно Он сам вложил его туда. Ты достаточно

хорошо знаешь жизнь, Тео, и понимаешь, как одинок бедный проповедник, противостоящий

чуть ли не всему миру, но бог – вот кто будит в нас сознание своей силы и веру в себя. «Я не

один: отец не оставил меня».

Пусть времена прейдут, но тот,

В кого я верую, – со мною,

Вовек утес не упадет,

На коем здание я строю.

Ах, мой мальчик, как я жду рождества, как тоскую по всем вам! Мне опять кажется,

будто за эти немногие месяцы я стал намного старше.

83 Эттен, 31 декабря 1876

Несколько дней тому назад у дяди Винсента побывал господин Браат 1 из Дордрехта;