Письма с того света - [22]

— Да-а…

— Да-а…

Может быть, в один прекрасный день мы и встретимся. В ожидании целую твои глаза.

Твой брат

Умерший Ишак

Полицейский-любитель

Об этом случае я вспоминаю всегда в праздник Курбан. Это было в тысяча девятьсот…, кажется, в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Тогда я учился в лицее и еще был жив мой дядя. Это был состоятельный человек, и он постоянно приглашал нас на свою богатую виллу в Эренкёе. Там он рассказывал нам свои бесконечные воспоминания из военной жизни, от которых у нас пухли головы. Когда он принимался рассказывать свои истории, ни у кого не хватало сил и терпенья дослушивать его.

У этого восьмидесятилетнего старика в жизни были только две радости: сон и воспоминания. Когда он не рассказывал, то спал, когда же не спал, то рассказывал. Одни и те же истории нам приходилось выслушивать по сорок, пятьдесят и сто раз. Как только он начинал: «Когда генерал Хафыз Хаккы…» — уже ничто не могло его остановить.

Дядя был некогда командиром второй батареи артиллерийского полка какой-то, не помню, дивизии при армии генерала Хафыза Хаккы. Вспоминая то время, он приходил в такое возбуждение, что представлял себя на фронте во главе батареи, срывал висевшую на стене саблю, обнажал ее и кричал:

— Дистанция две тысячи… Три заряда… Огонь!

Однажды батарея дяди оказалась окруженной противником.

— Но в этом не было нашей вины, — повторял старик. — На наше несчастье, мы тогда не спали четверо суток.

— А что же вы делали, если не спали, дядюшка генерал? — полюбопытствовал я. (Дядюшка вышел в отставку всего в чине капитана в то время, как его товарищи уже имели чин генерала. Считая себя обойденным, он начал себя называть генералом и вскоре сам в это поверил, а достигнув семидесятишестилетнего возраста, он заставил и всех называть себя так. Многие, познакомившись с ним, думали, что он в самом деле генерал.)

— Ты спрашиваешь: «Вы не спали четверо суток, так что же вы делали?» Видишь ли, у нас в это время кончились боеприпасы. Со дня на день ожидали их подвоза. Вся батарея не спала четверо суток, а потом заснула. Проснулись мы от шума. Пока радовались, думая, что прибыли боеприпасы, противник и окружил нас.

Я заинтересовался:

— А что было потом, дядюшка паша?

— Потом? Потом мы вырвались. Наши противники, оказывается, тоже не спали, и даже больше, чем мы. Взяв нас в плен, они тотчас заснули сами. А мы к этому времени уже выспались, быстро окружили их и взяли в плен. Вот по этому случаю я и был произведен в генералы. Да… В наше время война была трудным делом, не игрушкой, как сейчас.

Говоря все это, он снова вскипал, срывал саблю и рычал как лев:

— Дистанция две тысячи… Три заряда… Вторая батарея… Огонь!

Воспоминания дядюшки о войне настолько нам надоели, что мы стали ходить к нему только в праздничные дни.

И вот в один из праздников, когда мы собрались к нему, с нами напросился идти и сын другого дяди:

— Я тоже пойду с вами. Ведь я лет десять не видел дядюшку.

Мы взяли его с собой, а по пути учили, как держать себя, чтобы он не ляпнул чего-нибудь лишнего.

— Смотри не вздумай называть его просто дядя. Зови дядюшкой пашой. Ведь он уже двадцать лет как произвел себя в генералы.

И вот в первый день праздника Курбан наша семья в составе восьми человек пошла в гости к дядюшке паше. Он до позднего вечера рассказывал нам свои воспоминания из военной жизни, те самые, которые мы слышали уже множество раз. Ночью мы все разошлись по комнатам. Дом был большой.

В то время в Стамбуле телефон был в очень немногих домах, в числе их был и дом дядюшки. В полночь чей-то голос разбудил меня. До меня доносились слова: «Вор… Вор здесь…» Я выбежал в столовую. Тетя, жена дядюшки паши, уже вешала трубку телефона.

— Что случилось, тетя? — спросил я.

— Тсс, молчи. В доме вор. Уже несколько часов я слышу его. Сейчас позвонила в полицию.

Только она это сказала, как что-то с шумом и с грохотом покатилось по лестнице второго этажа и упало у самых дверей. Мы выглянули и увидели сына младшего дяди.

— Это что такое? — спросил я.

— Лучше не спрашивай, — ответил он. — Покажи-ка мне скорее, где здесь уборная. В таком большом доме я не нашел ни одной уборной и к тому же не знаю, где тут электрический выключатель. Два часа как мучаюсь. Открыл все двери, а двери в уборную так и не нашел. Где же она?

В общем, оказалось, что сына младшего дяди тетя приняла за вора.

— Вай-вай! Сейчас придут полицейские! Что делать?

— А я сейчас туда позвоню, объясню все.

Но полицейский комиссар заявил мне в ответ:

— Полицейского мы уже послали, он находится в пути. Когда придет, объясните сами, что вышла ошибка.

Не успели мы кончить разговора, как во дворе раздался лай собаки, а затем последовало два револьверных выстрела. И сразу же кто-то стал резко звонить у парадного. Проснулся весь дом, кроме дядюшки генерала. И как хорошо, что он так крепко спал! А ведь проснись он от этих выстрелов, то со сна вообразил бы себе, что наступает противник, и тут же схватился бы за саблю.

Все в испуге спрашивали друг у друга:

— Что такое? Что случилось?

А стук в дверь не прекращался. Все мы, полные страха, на цыпочках спустились вниз. Тетя спросила в щелочку двери: